– Это для гаданий, дикри [16], чтобы предсказывать будущее, – попыталась завлечь меня грузная дама. За спиной ее покачивались тускло-золотые с огненной каймой крылья.
– Не интересуюсь, – ответила я, думая о своем гороскопе.
– А любовными чарами интересуешься? – Торговка подтолкнула ко мне вырезанный из жемчуга цветок и добавила, подмигнув: – Чтоб любовничек внимание уделял.
К прилавку тут же шагнул Амар и небрежно подвинул цветок обратно к хозяйке:
– Я ее муж. И ей не нужны чары, чтобы удержать мое внимание.
Разглядев его, торговка схватила цветок и несколько раз поклонилась.
Мы двинулись дальше через рынок, и вскоре я увидела еще одно странное существо: переплетенными, будто змеи, руками оно удерживало высоко над головой блюдо с морковной халвой – любимым лакомством Гаури. Я все смотрела на халву, смотрела и никак не могла вспомнить, когда ела в последний раз.
Я жутко проголодалась и теперь боролась с глубинным порывом стащить что-нибудь с одного из тысячи блюд с едой. Я ведь отныне королева или вроде того, а потому должна быть образцом самообладания. Спокойствия. Но желудок предал меня громким ворчанием, и губы Амара дрогнули в улыбке.
– Ты хоть что-нибудь за день съела?
В памяти всплыл запах яда мандрагоры. Было как-то не до еды, когда я готовилась к неминуемой гибели и прощалась с жизнью.
– Не посчитала нужным, – сухо заметила я.
– После прикосновения смерти первый вкус, который ты ощутишь, должен быть сладко-горьким. Как сама свобода.
Я вновь покосилась на морковную халву:
– Поздновато для сладко-горькой пищи.
– Я могу это изменить.
8. Дворец между мирами
Над темным клочком земли раскинулись деревья, похожие на размашистые письмена, переплетаясь с бледным плющом и буйными цветами, что сворачивали головы-бутоны, когда мы проходили мимо.
– Сюда, – позвал Амар, раздвигая ветви.
Нас встретил фруктовый сад. Я засмотрелась на серебристые деревья, но Амар прошел мимо них прямо к рощице из пяти других. Первое сверкало изумрудной корой, второе – сапфировой, третье – рубиновой, четвертое – кварцевой, а пятое – жемчужной. Под темными ветвями искрились плоды.
– Выбирай, – сказал Амар, срывая блестящий сапфир.
Я вздрогнула, ожидая услышать хруст и лязг зубов о каменную кожуру. Но его зубы спокойно погрузились в мякоть сапфирового фрукта, по пальцам побежал сок. Все еще настороженная, я потянулась к жемчужному дереву и сорвала крупный плод со сферическими отметинами. Он казался таким легким, будто внутри был пустым. Я осторожно надкусила сверкающий бок. На вкус жемчужные плоды напоминали теплые каштаны, спелые груши и терпкий мед. Я со вздохом доела сердцевину и черешок и оглядела другие деревья.
Но только опять потянулась к жемчужному, как по пальцам с негодующим криком ударил пучок взъерошенных перьев. Я отскочила, и в тот же миг меня накрыла тень Амара, а его рука обхватила меня за талию.
– Это лишь чакары, – тихо произнес он у самой моей шеи, так близко, что ноздри затопил его запах – мяты и дыма, кардамона и древесины.
Амар шагнул к дереву и приподнял ветви, показывая четыре пары прищуренных оранжевых глаз.
– Довольно сварливые птицы. Уверены, что луна принадлежит им. Но как бы они ни ворчали – они безвредны. Не обо всех здешних обитателях можно такое сказать.
Я хотела взглянуть ему в лицо, но Амар быстро отошел, оставив позади себя темноту. В этих тенях не изгибались серебристые ветви. Заросли ежевики и лежащие на земле камни словно уклонялись, избегая этого недвусмысленного мрака. И неспроста. Плотный, непроглядный, липкий, он будто пожирал все, что попадалось на пути. Что-то покачивалось вдалеке, погружаясь в темноту. И как бы я ни желала убедить себя в обратном, эти силуэты, висящие под встревоженными деревьями, ужасно походили на… тела.
– Не всем нравятся границы между людскими царствами и Иномирьем.
– Почему?
Амар молчал, и я гадала, может, это опять власть Иномирья мешает ему ответить. Наконец он заговорил:
– Потому что не все чтят равновесие. Не все хотят быть только с той или с другой стороны. Некоторые жаждут хаоса.
Вдруг вспомнилась женщина в моей комнате, окружавшая ее тьма, что поглотила весь свет. В глубине разума вновь зазвучал ее голос: «Ты должна меня провести».
– Пора уходить, – вернул меня к реальности Амар.
Оставив за спиной сверкающие фрукты и зияющие тени, мы вернулись на бурлящий Ночной базар. К Амару тут же неуклюже подошел водяной буйвол и ткнулся носом в его ладонь.
– Готова? – спросил Амар.
Я в последний раз огляделась. Ночной базар меня пленил. Кожа пропиталась его ароматами – запахом историй и секретов, мелькающих зубов и вальяжных ухмылок. В этом краю я была не сильнее теленка в пасти льва, но мне все нравилось. И пусть я не могла признаться вслух, пусть убеждала себя, будто пошла с Амаром от безысходности, правда заключалась в том, что я этого хотела. Я жаждала вдохнуть пропитанный магией воздух под расколотым небом. И не просто жить в одном из диковинных королевств других миров, но править им. Не ответив, я просто влезла на спину буйвола. Амар склонил голову, и его губы вновь едва заметно дрогнули в улыбке. Зверь сорвался с места, и сердце мое тоже пустилось вскачь.
Мы мчались по тому же туннелю, что привел нас на Ночной базар, и я подалась вперед, сражаясь с суровым ветром. Когда он утих, я повернулась, ожидая увидеть призрачные огни расколотого неба, но позади лишь жилистая париджата [17] цеплялась корнями за холм и пронзала высь редкими ветвями, точно железными прутьями.
– Добро пожаловать в Акаран, – объявил Амар, когда буйвол спустился с холма, и перед нами вырос дворец.
И это Акаран? После Ночного базара я представляла еще один бурлящий жизнью город, полный эфемерных иномирных созданий и удивительных торговых палаток. Но Акаран оказался пуст. Холм перетекал в огромную серую долину. Вокруг, насколько хватало глаз, не было ничего, кроме кустарников и камней. Я все оглядывалась, но пустота от этого становилась лишь осязаемей. Так много места…
Акаран был миром абсолютного одиночества. Путь к королевству Амара – раскинувшемуся дворцу со шпилями из слоновой кости и серебристыми арками – украшали изящные фонтаны и удивительной красоты статуи. По обе стороны от врат змеились сверкающие бассейны, окруженные каменными статуями и деревьями акации.
– Теперь все это твое так же, как мое, – сказал Амар.
«Мое?»
Я глубоко вздохнула и на мгновение закрыла глаза, успокаивая дрожь в пальцах. По дороге я то и дело косилась на Амара, ожидая, когда же он расскажет о богатстве своих земель и о роскоши дворца. Всякий раз, когда я тайком наблюдала за встречей раджи с каким-нибудь чужеземным правителем, речи о полноте его сокровищницы, красоте его королевы и упитанности его скота звучали даже прежде его имени. Но Амар был другим. Для начала он представился,
