– Да, благодарю. – Я оглядела просторный зал. – Составите мне компанию?
Он колебался, как и вчера, избегая смотреть мне в глаза.
– Полагаю, это будет приемлемо.
Я с трудом удержалась от шутки, мол, я не кусаюсь… часто.
Едва усевшись, Гупта тут же начал натирать стол и искать несуществующие пылинки.
– Я знаю, Амар за меня извинялся. – На сей раз голос его звучал тихо, нерешительно.
Я застыла. Он назвал Амара по имени. Я никогда не слышала, чтобы кто-то из придворных или советников обращался так к моему отцу, как бы ни были они близки. Любой из них скорее бы себя обезглавил. Гупта смотрел на меня робко, возможно, с любопытством – ждал, как отреагирую на подобное панибратство. Когда я промолчала, он заметно расслабился.
– Да, но в том не было нужды, – наконец промолвила я. – По-моему, ваше пренебрежение правилами придворных речей и этикета весьма… освежает.
Гупта округлил глаза и почесал нос:
– Правда?
– Для меня это неважно, – улыбнулась я.
Он ухмыльнулся в ответ, и нос его расплылся по лицу.
– Рад это слышать, рани.
Я прикусила щеку. Я не желала быть пленницей незримых рамок для каст и чинов. В голове эхом отдавались слова отца: бессмертие в чувствах. Если это королевство принадлежало мне так же, как и Амару, нужно было доказать свое право. А значит, принять Гупту, как принял его Амар. Не как советника или придворного – как друга.
– Зови меня Майей.
Гупта стиснул ладони в кулаки и быстро отвернулся. Показалось, в глазах его сверкнули слезы, но лица ко мне он так и не поднял, а принялся оттирать очередное пятно на столе.
– Ненавижу грязь. Знаете ли вы, что в одной крупице грязи обитает по крайней мере пять тысяч крошечных существ? Отвратительно. Такое толком никогда не очистишь. – Он поморщился.
– Откуда ты знаешь? – спросила я, разрываясь между неверием и смехом.
– Я в нашем царстве книжник, – приосанился Гупта. – Моя задача – знать как можно больше. К примеру, однажды я расспрашивал улитку, которая проспала три года. А также собрал все до единой песни бируангов [21] и перевел трактат осенних деревьев. Знать все это чрезвычайно важно.
– Понятно. Что ж, надеюсь… надеюсь, мы сможем стать друзьями.
Он уставился на свои колени:
– Однажды друг – всегда друг.
По полу внезапно скользнул какой-то звук. Смех. Трель. Призрачный голос. Я обернулась, ожидая увидеть кого-нибудь за спиной, но наткнулась лишь на пустое пространство и блестящие стены.
– Что это было?
– Или кто, – небрежно отозвался Гупта.
– Кто?
– Я не уверен… кто угодно. Или что угодно. То мог быть ветер, разозлившийся на свою возлюбленную и жаждущий мести. Или нагайна, что вспоминает свой первый поцелуй. Из-за особого расположения Акаран стал приютом для тысячи голосов.
Вспомнились вчерашние слова Амара.
– Это потому, что он находится между миром людей и Иномирьем?
– Совершенно верно. Он весь усеян скрытыми дырами. Здесь есть места, где можно подпрыгнуть и очутиться глубоко под землей. Есть бассейны, полные стекла, проплыв по которым можно отыскать потерянных безымянных монстров. В Акаране все это просто существует.
– А я все это увижу?
– Со временем, – кивнул Гупта. – Но нужно дождаться верного часа. Мгновения, когда…
Он вдруг выпучил глаза и вцепился в горло.
«Луна, – поняла я. – Гупта тоже связан молчанием».
– Прошу прощения, – выдохнул он. – Я…
– Знаю, – перебила я, под столом стискивая кулаки.
Я чувствовала себя беспомощной. Воздух вокруг меня был буквально пронизан магией точно звездным светом; она отзывалась внутри чем-то теплым, ярким, необычайным, и живот сводило как при падении. И все же мне не рассказывали подробностей.
«Один оборот луны», – напомнила я себе.
– Но будьте осторожны, Майя. – Гупта подался вперед. Глаза его блестели. – Не следуйте за голосами дворца. Они обманчивы. Они будут испытывать вас. Впрочем, это не должно мешать вам осмотреться. Двери, которые не могут вам открыться, не откроются.
Он чуть отогнул край своей накидки, под которой звенела тысяча ключей – из рога и кости, металла и жемчуга.
– Оглянитесь. Акаран по природе своей легкодоступен.
Гупта встал, указывая на окружавшие нас бесплодные просторы. Ничего не изменилось. Ни одно облако не проплыло по небу. Ни одна птица не скользнула тенью по земле. Мир, окутанный тишиной.
– За иными дверьми здесь кроется такое, что лучше их не открывать. Хитрые, темные твари. Они могут принять за приглашение сущую мелочь, вроде человеческого дыхания поблизости.
Я содрогнулась.
– И что же, любой шаг здесь может привести к гибели?
– Ну, только если зайдете, куда не следует. – Гупта похлопал по ключам на груди. – Но эти двери заперты. Сомневаюсь, что вы даже сможете их найти. Хотя и искать не стоит. Порой дворец поет и бормочет. Скучающий хитрец. – Он посмотрел на разложенные на столе свитки и, резко побледнев, воскликнул: – Амар! Нужно спешить. Он не простит, если я не приведу вас в тронный зал вовремя.
Не застав утром Амара в постели, я решила, что он совсем покинул Акаран. При мысли о скорой встрече щеки мои вспыхнули. Я опустила взгляд на колени, усмиряя свой пыл. Уж я-то навидалась гаремных жен, вымаливающих крохи внимания раджи, и разум противился подобным чувствам.
– Он сейчас там?
Гупта кивнул:
– Да, уже ждет вас.
Ждет. Меня. Я улыбалась, следуя за книжником по коридорам. По бокам тянулись двери всех форм и размеров: одни резные, украшенные слоновой костью и самоцветами, другие – обычные плиты темного дерева. Под ногами раскинулись роскошные ковры, мягкие как шелк и со столь детальным и изысканным узором, что все полотна бхаратских живописцев меркли в сравнении.
Тут и там ловили свет сотни зеркал, но, замирая перед ними, я не находила собственного отражения. Одно красовалось простой деревянной рамой, растрескавшейся по краям, – в его глубинах я видела пески пустыни, млеющие под охряным солнцем. Другое, усыпанное сапфирами, отражало сверкающий портовый город – тяжелые лодки с бледно-молочными носами мягко покачивались в сером море.
Зеркало за зеркалом… королевства, ощерившиеся острыми шпилями зданий; каменные башенки с проросшим сквозь кладку плющом; города, утопающие в цвете, и тысячи небес – раскрашенные тревожным фиалковым сумраком в ожидании первых звезд, или легкими розово-оранжевыми лучами нового рассвета, или послеобеденной сонной дымкой… И все это здесь. Я могла бы часами смотреть в эти зеркала, если бы Гупта упрямо не шел дальше.
– Видите? – самодовольно спросил он. – Прелестно, не правда ли?
– И ты можешь попасть в любое из этих мест? – выдохнула я.
– О да.
– А я смогу?
– Довольно скоро.
Но вот зеркала остались позади, и коридор уперся в каменную арку.
– Могу я кое о чем спросить? – внезапно решилась я.
– Да, но не обещаю, что смогу ответить.
– Почему раджа Акарана скрывает лицо? Он… изувечен?
– Многие из нас прячутся за блестящими словами и отрепетированными улыбками. Амар не такой. У него всегда все на лице написано. И рядом с вами, скажем так, это лицо выдало бы его чувства с головой. Дайте ему время.
Гупта распахнул двойные двери.
– Это
