Взгляд у Буки был острый и требовательный. Поди такого не пойми. Леха кивнул.
– Очень интересно, что они теперь будут делать! Правда?
– Копать будут, что им еще остается, – сказал Вася. – Погоди, я объясню нашему юному другу… Директор возмутился состоянием танкодрома. Почему такой бардак, всюду ямы и канавы? Что за лунный пейзаж? Директор потребовал, чтобы в недельный срок танкодром был совершенно гладкий. И никакой техники, ее надо беречь. Пусть меняют ландшафт вручную.
– Потрясающе, – повторил Леха.
– По-моему, смешно получилось, – сказал Бука, продолжая сверлить Леху маленькими острыми глазками. – Не правда ли?
Очень захотелось, чтобы рядом стоял Ломакин. Но пилот уже полчаса как залез на ящик, выпилил в нем дырку, спустился в машину, доложил, что «Избушка» прекрасно себя чувствует, и затаился.
– Хватит запугивать парня! – вмешался Вася. – Ты что, не видишь, он уже еле дышит!
Бука запрокинул голову и разразился смехом.
Позади радостно гоготала свита.
Леха улыбался. Это просто такая работа, твердил он про себя, просто работа. Чего я вообще… Нервничаю.
Отсмеявшись, Бука обернулся к ящику.
– А что здесь написано?
Леха замялся. Он ко всему был готов, но как-то не ждал такого простого вопроса.
Ну действительно, у тебя там написано черти что двухметровыми буквами, а ты не готов. Нормальное дело.
– Это такая руна, – небрежно бросил Вася. – На удачу. Русские – потомки викингов, ты не знал?
– Интересно. А мне сказали, это fuck. Я уже было обрадовался… Обманули?
– Если быть точным, это prick, – глазом не моргнув, сообщил Вася. – Но в данном контексте означает fuck you. И еще это руна на удачу. Так что можешь радоваться два раза. Или даже три!
Бука снова захохотал и хлопнул Васю по плечу.
– Вот за что тебя люблю, Бэзил, – с тобой не соскучишься. Ну… Показывайте.
– Слышь, чувак, не спи, замерзнешь! – прошипел Вася по-русски. – Работай, мать твою!
Леха сделал глубокий вдох – и сказал:
– Поехали.
И начал работать.
Стараясь лишний раз не встретиться с Букой взглядом, он кивнул ему, подошел к ящику и постучал в стену. После чего быстро отступил назад и заказчика отвел подальше, деликатно прихватив за плечо. Директор послушался, и Лехе стало легче. Если клиент позволяет себя трогать и идет за тобой, это хорошее начало.
Машина проломила крышку ящика и выглянула из деревянной коробки, как живая. Увидев на железной морде «Избушки» смайл, Леха на долю секунды опять потерял самообладание, но оценил реакцию публики, – а та визжала, как младшая группа детского сада, к которой пришел Дед Мороз, и больше всех радовался Директор Бука, – и поверил: кажется, мы всё делаем правильно.
Машина встала в полный рост. Чуть повела башней вправо-влево, словно плечи размяла – это Ломакин нарочно усиливал эффект, готовил публику к тому, что сейчас будет, – и мощным пинком выбила торец ящика. Бабах! Вынесла его к чертям, только доски полетели. Толпа взвыла от восторга. А шагоход, сдержанно лязгая, негромко жужжа и выразительно пыхтя, спустился с танковоза. Машина двигалась на аккумуляторах, чтобы никакого дизельного «тыр-тыр-тыр», – только чистый звук работы гидравлики и сервоприводов. В департаменте это называли «наше фирменное звучание, от которого у клиента раскрываются чакры и кошелек». У Буки пока что рот приоткрылся – ну, тоже неплохо.
Все-таки, сколько ни смотри на боевую технику в записи, по-настоящему она впечатляет лишь при непосредственном контакте. Но тогда уж пробирает до глубины души. Главное – сделать так, чтобы машина выглядела живой, превратилась в железного зверя, самостоятельного, но послушного воле хозяина. И клиент – влюбится.
«Избушка» подошла к заказчику и учтиво поклонилась. Свита Директора разразилась аплодисментами. Сам Бука с явной неохотой поднял ладонь, призывая к порядку. Трудно быть взрослым, когда хочется прыгать и кричать от радости.
Машина присела, из башни вылез Ломакин и мигом сбежал вниз по десантным скобам на стальной ноге, будто не замечая этих ступенек, – тоже часть спектакля, продуманная заранее. Всё должно выглядеть естественно, красиво, легко.
– Мы с вами не встречались раньше? – спросил Бука пилота.
– Вы тогда служили в другой армии, – ответил Ломакин.
– Вы тоже! – сказал Бука и захохотал.
Да чего он ржет всё время, надоел уже, подумал Леха.
– О’кей, что я должен знать про эту штуку?
Ломакин оглянулся на «Бэджеры», ощетинившиеся стволами в разные стороны.
– Она в одиночку уничтожит всё, что тут есть, и попросит еще.
Леха чуть не подавился. Кто полчаса назад говорил: «Это не война, а порнография»?! Алло, товарищ пилот!
– Если взять ту группу, что стоит у вас под навесами, она и с ней справится, – добавил Ломакин, вгоняя Леху в окончательный ступор. – Не убьет, но совершенно испортит, заставит остановиться. Ей как раз хватит боекомплекта на это. А ракетами она посбивает беспилотники. Если их успеют поднять, конечно.
– Хорошая вещь… – протянул Бука, что-то считая в уме.
– Единственная в мире, второй такой нет, – сказал Ломакин с затаенной тоской в голосе.
– Почему ее не пустили в серию?
Ломакин толкнул Леху.
– Давайте спросим эксперта. Это они решают, а я просто солдат.
– Оверкилл. И быстрый расход боекомплекта. Думаю, вы узнали башню, это «Тунгуска»… Эс-эй-найнтин «Гризон», – поправился Леха, но Бука уже кивнул. – Зенитка не предназначена для длительного боя с наземной техникой. И башня слишком тяжелая, она ограничивает подвижность шасси, в ней много лишнего оборудования…
– Лишнего для машины, которая работает в группе, – окончил фразу за него Бука. – Для одиночки – совсем нет… Слушайте, почему я хвалю эту штуку? Ха-ха! Теперь давайте, хвалите вы.
Он снова буравил своими острыми глазками, но теперь во взгляде было уважение. И понимание. Да, пожалуй, ты настоящий полковник, подумал Леха.
За следующие десять минут Бука, которого маркетолог хотел влюбить в машину, совершенно влюбил маркетолога в себя. Настоящий полковник задавал настолько точные и дельные вопросы, что Леха вспотел, но ни разу не сбился. Он всегда знал, как ответить, – Бука не спрашивал ерунды, способной поставить в тупик. Буку интересовало боевое применение в конкретных обстоятельствах, маневренность в конкретных условиях, живучесть при конкретных повреждениях. Единственное, чего он не сделал, – не полез сам на башню, зато Леху туда сгонял дважды. И инструкцию от машины прибрал к рукам.
Слово «Избушка», слетевшее у Лехи случайно с языка, растолковал заказчику Вася.
– Если вы такие ужасы детям рассказываете – понятно, отчего вас все боятся, – похвалил россиян Бука. – Iz-bush-ka! – со вкусом произнес он по слогам. – Хорошо звучит. Я знаю: это злой дух из буша! Думаю, если мы договоримся, я сотру с его морды добренький смайлик и прикажу написать там вашу русскую руну на удачу!
Отдельно клиента порадовал сокращенный до предела курс начального обучения механика-водителя. И в старой доброй «Тунгуске», и в шасси БШМ управление было настолько упрощено, оптимизировано и автоматизировано, что, как говорится у русских, – «сел и поехал». Дальше, конечно, начинались сложности. Обслуживание башни требовало изрядной
