– Изнутри мы не можем ее открыть, – ответил Джулиан, делая большой глоток из бокала, который он предусмотрительно прихватил с собой из столовой, – поэтому мы ее и не видим. Видим только ту, через которую можем выйти.
Гости разместились полукругом. Позади них встали слуги в простых серых туниках, заполняя собой практически все пространство холла. Это был первый раз, когда Люк видел их всех вместе, и число слуг равнялось числу гостей.
Воцарилась тишина, когда появился Крован, перед ним расступались, давая пройти. Лорд Эйлеан-Дхочайса остановился в центре холла, затем Люк увидел, как вошли две женщины, держась за руки.
У Люка перехватило дыхание, когда в одной он узнал Койру. Второй была та, которую ударил Блейк во время ужина. Она выглядела уставшей, и свежий синяк на щеке был не единственной видимой травмой. Койра сжала руку женщины, отпустила и сделала шаг назад, и Люк почувствовал, как внутренне он расслабился. Женщина осталась стоять в полном одиночестве перед своим хозяином.
– Какое преступление ты совершила? – четко выговаривая каждое слово, спросил Крован.
Женщина ответила скрипучим голосом, похожим на звук открываемой после столетнего забвения двери:
– Одиннадцать лет назад я организовала забастовку на заводе «ББ» в городе рабов Портсбери перед визитом лорда Литчетта и леди Ангелики Матраверс. Мой план удался, и леди Ангелика погибла.
У Люка оборвалось сердце, – оказывается, устроенная им в Милмуре забастовка была не единственной в своем роде. Боролись с системой не только Джексон и их Клуб социальных игр.
Но в планах этой женщины было убийство. Клуб ничего подобного никогда не замышлял.
Убийство – это верный способ изменить ситуацию? Это то направление, в котором должна идти борьба с Равными? Люк вспомнил ярость, которую вызвал у него Крован на берегу озера, и желание сбить его с ног и утопить в его чудовищном озере. Смог бы он убить Крована? И тут Люк осознал, кого убила женщина, стоявшая в центре холла, – леди Ангелику Матраверс. Жену лорда Литчетта и, следовательно, мать Бодины, которую Люк знал в Милмуре как Ангела. Несмотря на то что ее мать убила рабыня, Ангел отстаивала права простолюдинов. Это казалось невозможным. Как разобраться, если добро и зло сплелись в тугой узел?
Крован смотрел на служанку. В стеклах его очков мерцал огонь свечей.
– Зачем ты это сделала?
– Мой сын умер в Портсбери в результате жестокого обращения. Из-за этого я возненавидела Равных.
– А сейчас ты ненавидишь их?
– Нет, теперь я понимаю, что вы лучше нас. Теперь я люблю Равных. – Женщина опустилась на колени, потянулась к руке Крована и поцеловала ее.
И тут Крован сделал нечто такое, что Люка едва не стошнило, ничего хуже он себе и представить не мог – Крован легонько коснулся пальцами лба женщины, будто благословлял ее:
– Твое преступление избыто. Твои часы истекли.
Люку сделалось совсем нехорошо. Кем возомнило себя это чудовище, чтобы давать отпущение грехов женщине, которую он долгое время истязал?
– Твои часы истекли, – хором повторили гости и слуги.
Крован провел пальцами по синяку на лице женщины, под его пальцами синяк исчез. Он взял ее руки в свои и сделал это неожиданно нежно, потом поднял ее на ноги. Люк видел, как женщина непринужденно размяла пальцы, едва только он отпустил ее руки. Крован провел рукой, чуть касаясь, по ее плечам, груди, бедрам. Измождение исчезло с ее лица, кожа и глаза, казалось, засияли в свете свечей. Женщина не была красавицей, но Люк видел ее прекрасное преображение, она вновь стала самою собой – сильной, неистовой и бесстрашной.
– Каждый час жизни ранит, – произнес Крован, поднимая руку. – Omnes vulnerant.
– Ultima necat, – продолжила женщина. – Последний убивает.
Она посмотрела мимо Крована на дверь. Люк не отрываясь следил, как она приближается к двери. Защелка поднялась, женщина одним движением широко распахнула дверь.
На улице шел дождь – редкий мартовский ливень. Ночное небо над озером поражало своим темно-фиолетовым цветом, и воздух ворвался, прохладный и чистый. Люк наслаждался его свежестью. Он не выходил на улицу с тех самых пор, как прибыл в замок. Как заманчиво, как легко было бы прямо сейчас выйти в эту дверь.
Люк не понимал, откуда он это знает, но он точно знал, что лежит по ту сторону Последней двери, откуда не возвращаются.
Женщина оглянулась вполоборота, а затем решительно шагнула, подняв лицо и подставляя его под струи дождя. Ее жизнь вылетела, как птица из клетки, и она безвольно упала по другую сторону порога.
Люк не мог поверить: секунду назад была женщина – живая, она дышала, и вот осталось одно лишь безжизненное тело там, за порогом. Он не отрываясь смотрел на него.
– Знаю, знаю, – словно извиняясь, пробормотал Джулиан. – Не особенно впечатляет, верно? Я каждый раз надеюсь на нечто большее… но каждый раз все именно так и происходит. Но пора выпить. – Он запрокинул голову и опустошил бокал. – За ушедших в иной мир, – сказал Джул и икнул.
Что они будут делать с телом? Что случится, если протянуть руку через Последнюю дверь? Люк вспомнил, какой обжигающей была вода в Лох-нан-Деоир.
На первый вопрос он быстро получил ответ: Койра подошла и, навалившись плечом, начала закрывать дверь.
– Ты просто оставишь ее там?! – возмутился Люк.
– Да, – ответила Койра. – Или ты хочешь пойти и похоронить ее? – Она кивнула на дверь.
У Люка по спине побежали мурашки.
– Нет! – выпалил он. – Нет. Но это неправильно.
А что вообще здесь было правильно? Ничего.
– Не волнуйся, – сказала Койра, закрывая дверь. Люк услышал, как упала защелка. – Стервятники сделают свое дело.
Стервятники. Люк с недоверием покачал головой.
– Уход одного из нас дает мне возможность внести изменения в устройство нашей повседневной жизни, – сказал Крован, привлекая к себе всеобщее внимание. – С прибытием Люка Хэдли за нашим обеденным столом стало немного тесно. И сейчас, когда внизу освободилось место, настал идеальный момент для этого.
Люк похолодел. Он не ослышался? Он почувствовал, как стоявший рядом Джулиан сделал шаг назад и, неслышно ступая, уходил все дальше и дальше.
Крован медленно обвел взглядом гостей. Напряжение в холле шипело, как бикфордов шнур, – казалось, это Дар Крована извергался наружу.
Настал момент. Рухнула иллюзия, длившаяся неделю, будто про́клятые отбывают свое наказание, занимаясь только тем, что переодеваются и изображают из себя Равных. Если Люку предписано спуститься, он выяснит, каким образом слуги получают травмы. Возможно, там он найдет даже тех, кто, как Собака, сидит в клетках, прикованные цепями.
Возможно, он будет одним из них.
– Лавиния, – произнес Крован, и Люк чуть не упал носом вперед, когда кулак Джулиана ударил его между лопатками, – боюсь, что время быть вместе подошло к концу. Я больше ничего не могу для тебя сделать. Уверен, ты благосклонно примешь свое снисхождение вниз. А если нет,
