— Я не стал бы так рисковать, мятежница, — серьезно сказал Кейн, едва касаясь губами моих губ, и я поверила. — Ни своим народом, ни тем более тобой.
В моей груди растеклось тепло, тело охватила дрожь, поэтому я не противилась поцелую, наоборот, первой потянулась к Кейну. Обвила его шею, крепко прижалась к груди, впитывая пламя прикосновений губ и языка, со стоном отдаваясь в полную власть артанца.
В эту минуту было не важно, что мы но-прежнему враги. Что я рабыня, а он завоеватель. Что на его чувства влияет власть Древа, а мои, скорее всего, останутся без ответа. Сейчас я была просто женщиной рядом с мужчиной, которого любила. Любила, несмотря ни на что.
Стоило признаться себе в этом, позволить любить, и плотина отчужденности, которую я тщательно воздвигала в своей душе, рухнула. Это было мое чувство — пугающее и прекрасное. Я отдавалась ему целиком, тонула в страсти и нежности Кейна. Не испугалась, когда мы опустились на расстеленный плащ и прохладный воздух коснулся обнаженной кожи, которую Кейн тут же согрел поцелуями. Уже не тепло, а настоящее пламя вспыхивало во мне. В нас. В единении наших тел.
Сегодня Кейн только мой.
Я ласкала и целовала своего мужчину. Не артанского князя, не полководца, которого называли Мраком. Моего Кейна. Просто моего. Не могла насытиться этими прикосновениями, подавалась навстречу и не сдерживала стонов и криков. Выгнулась дугой, когда пламя во мне стало невыносимым, задрожала и взмыла ввысь.
Вместе с ним.
Кейн Логхард
Кейн нашел Амелию на балконе.
Они давно вернулись в деревню, где их ждала постель и горячий ужин. Дом на берегу озера, с видом на Долину вулканов, всегда принадлежал правящему князю. Гораздо более просторный, чем жилище в Каменном лесу. Здесь можно было оставаться сколько захочется и быть уверенным, что их никто не потревожит.
Вот и сейчас он подошел к ней со спины и обнял. Ночью было прохладнее, поэтому неудивительно, что девушка успела замерзнуть. Амелия на мгновение замерла, но потом расслабилась, запрокинув голову на его плечо и глядя на темное небо в россыпи звезд.
В эту минуту Кейн окончательно уверился в том, что не хочет ее отпускать. Ни прямо сейчас, ни после. Никогда.
— Почему ты не идешь в дом?
— Мне здесь нравится больше.
— Замерзнешь.
— Мне не холодно, — упрямо ответила она.
Мятежница.
Он сказал это в шутку, но ей невероятно шло. Потому что маленькая нифрейка умудрялась противостоять ему даже в мелочах. Даже когда в зеленых глазах отражались сомнение и неуверенность, она продолжала спорить, дерзить, говорить то, что думает. Одним видом вздернутого подбородка приводила Кейна в ярость и разжигала в нем желание.
В его жизни было достаточно женщин, которых он желал. Одни мечтали оказаться в его постели ради выгоды, стать княжеской любовницей и получить все положенные привилегии. Других, таких как Тария, интересовал он сам: пресыщенные любовными играми, они искали новые удовольствия. Амелию не интересовал статус, а его способности на нее вовсе не действовали. Но далеко не по этой причине нифрейка стала его наваждением, перевернула всю его жизнь.
Он восхищался ее силой духа, самоотверженностью, выдержкой. Кейн привык, что люди преклоняются перед ним, перед его даром. Но ни ночь на коленях, ни подземелья проклятых, ни ужасы Каменного леса ее не сломили. Она показала, что способна выдержать многое, ему же хотелось оберегать ее от всего на свете.
Спрятать за нерушимыми стенами.
Впервые Кейн понял, что испытывал Карас, который даже не позволял его матери покидать малый дворец. Понял и разозлился как никогда раньше. Потому что всю сознательную жизнь делал все, чтобы стать другим. Отец так и не завоевал любовь и благосклонность матери, а он сам шел той же дорогой — отдал свое сердце нифрейке. Загадочной северянке, которая не спешила отвечать на его чувства и мечтала о свободе. Свободе от него.
Кейн смотрел на Амелию, но, судя по задумчиво-грустному взгляду, ее мысли были далеко отсюда. А он ревновал ее даже к мыслям, к которым не мог прикоснуться.
— О чем ты думаешь, мятежница?
Она удивленно заморгала, прикусила губу, но все же спросила:
— Почему ты не испытал магию Камня раньше?
— Испытывал, преподнес ее вулканам одной из первых. Но она оказалась слишком слабой и просто растворилась в огненной энергии. Тогда Рион предположил, что нужен более молодой и сильный источник.
Обновленный маннский родник был именно таким, хотя Кейн до сих пор удивлялся тому, что все получилось. Удивлялся и не верил. Слишком долго он к этому шел.
— Я годами искал подходящую магию, покупал силу самых разных источников или захватывал, если не мог получить иначе. А вулканы тем временем разрастались.
— Почему нельзя было уйти? — тихо спросила она.
— Мощь взорвавшихся источников зацепит большинство близлежащих земель, затронет все родники. Много людей погибнет, а выжившие останутся без магии.
Амелия задрожала, и он теснее прижал ее к груди.
— Ты поэтому… пришел в Нифрейю?
Перемирие было очень хрупким, и Кейн понимал, что не станет лгать. Уходить от этого разговора тоже не будет. Не сегодня.
— Да, этот поход был последней надеждой. Я пришел, чтобы забрать то, что принадлежит мне по праву.
— Разве нельзя было договорится?
Горечь в голосе девушки прошлась острием по сердцу. Кейн с трудом сдержал гнев.
— Меня сложно обвинить в том, что я не пытался. Но нифрейская княгиня отказалась.
— Возможно, она не знала, насколько это важно для всех…
— Она знала. Сказала, что Нифрейи гибель Огненных источников не коснется, а до остальных ей нет дела.
Амелия обернулась в объятиях и оттолкнула его. Зеленые глаза сверкали гневом.
— Она заботилась о своей стране! Так же, как ты.
— Я не лишал страну магии!
Кейн осекся, понимая, что новая ссора им ни к чему. Глубоко вздохнул.
— Я не оставлю Нифрейю без помощи.
— Не оставишь?
— Нет. Конечно, как прежде,
