«Миллиметраж! Вот такусенькая пролетела! Правда, долго пролетала. Я в магазин уж сбегал».
Секунд пять Ула никто не трогал. Трактор продолжал мчаться по дороге. Потом прежние надписи исчезли и появилась еще одна, но уже не грязью, а черным маркером:
«Жаль, я так ускорился, что не могу с тобой общаться. Кстати, а твоя девушка в беде. Мне лень ей помогать. Вы все тут как статуи дурацкие… Ходишь между вами, а вы все застыли!»
Видимо, на сей раз выражение лица Ула изменилось стремительее обычного, потому что на стекле возник ободряющий восклицательный знак, а потом уже текст:
«А у тебя неплохая реакция! Еще месяц переписки со мной – и ты станешь самым быстрым тормозом галактики… Продолжим тренировки! Видишь эту железочку? Угадай, что это! Педаль тормоза! Я его отпилил! Как ты думаешь: почему?»
Подчиняясь наитию, Ул резко вывернул руль – и вовремя, потому что впереди неизвестно откуда возникло бревно.
«Браво! Ты избежал столкновения! А теперь все внимание на дорогу! Не сбей свою девушку!»
Перед носом у трактора из леса вынырнуло огромное существо в тулупе. Ул узнал Горшеню. Гигант двигался ломкими шагами. Изредка он касался огромной ручищей своего котла, откуда доносились непонятные глухие звуки.
Ул заглушил мотор, одновременно вывернув руль в сторону леса. Прицеп, дернув, поставило к трактору боком. Из прицепа донеслись негодующие вопли Витяры и цветочка-Феди, не понимающих, что такое вытворяет Ул с трактором.
Ул, спрыгнув на землю, метнулся к Горшене. Гигант слепо повернулся к нему, некоторое время постоял на месте, после чего нырнул в лес и сразу в нем затерялся. Перед тем как он скрылся, Улу услышал зовущий его голос:
– Ул! Это ты? Помоги мне! Я здесь!
Ул узнал бы этот голос из тысячи. Не мешкая, он бросился следом, но внезапно упал. Кто-то вытащил у него брючный ремень и крепко стянул им его ноги. Рыча, Ул рванул ремень, пытаясь его разорвать. Рядом с лицом Ула на траве появилась издевательская, выложенная из шишек надпись:
«Минута драматизма! Дай злодею время унести красавицу!»
Ул смог наконец освободиться от ремня. Откуда-то вылетела золотая пчела и, привлекая внимание Ула, дважды стукнулась о его лоб. Потом повернулась и деловито полетела. Ул заспешил за ней. Пронесся между двух рябин, выскочил из оврага и неожиданно для себя опять увидел Горшеню. Тот стоял у сосны и ухитрялся так сливаться с ней, что даже горшок его представлялся чем-то вроде не к месту висящего скворечника.
Ул бросился к нему:
– Яра, ты меня слышишь?
Тулуп на животе Горшени был распахнут. Поблескивал пробитый медный котел, а из дыры пробился знакомый Улу возглас-стон:
– Я здесь!
– Как ты там оказалась?
– Долго рассказывать! Вытащи меня отсюда! Кажется, у меня началось!.. Ребенок! – Яра постаралась произнести это спокойно, но голос предательски просел, задохнулся.
Все на свете позабыв, Ул бросился к котлу и забарабанил по нему. Горшене удары Ула не причиняли беспокойства. Пуговицы смотрели слепо и пусто.
– Горшеня идет показывать, где Митяй нырял… Митяй говорил «нельзя». Горшеня понимает. Он покажет и тоже скажет «нельзя»! – произнес он, бессмысленно таращась поверх головы Ула.
Глупая глиняшка! Так вот на чем сторговался с ним эльб! Нельзя? Прекрасно! Покажи, где слабая точка мира, и предупреди, что тут нельзя!
Ул продолжал барабанить по котлу. Потеряв терпение, Горшеня махнул рукой. Ул отлетел, не сразу поняв, отчего вдруг закувыркался мир. Горшеня уже опять двигался, одним внешне неуклюжим ломким шагом преодолевая расстояние, которое Ул не покрыл бы и за два прыжка. Но Ул все же догнал его, опять забежал вперед и преградил ему дорогу:
– Отпусти Яру!
Горшеня опять отмахнулся – не столько от Ула как от Ула, сколько просто убрал с пути препятствие. Ул опять отлетел, но, уже готовый к этому, сразу вскочил и опять преградил гиганту путь:
– Не можешь отпустить? Тогда проглоти меня!
Снова толчок. Опять мир кувыркается, опять деревья растут корнями к небу, то есть к земле, которая стала небом.
– Ты глотаешь тех, кого любишь! Вспомни! Ты меня любишь! – отчаянно крикнул Ул.
Горшеня опять толкнул Ула, но почему-то уже не сильно. Может, его отвлекала золотая пчела, метавшаяся у него перед носом? Ул схватил Горшеню за руку-оглоблю:
– Глотай! Ты меня любишь! Вспомни!
– Ты кто?
– Я мой брат! Помнишь, сколько раз ты меня глотал? Ну же, голова глиняная, пузо голодное! Открывай рот!
В пуговицах Горшени что-то зажглось. Пуговицы чуть прокрутились, неуловимо изменив выражение.
– Не задерживай меня! Горшеня должен идти, чтобы показать «нельзя»! – произнес гигант несчастным голосом.
– Верни Яру! – крикнул Ул, спеша воспользоваться этим временным просветлением.
– Не могу! Он не велит… Пусти!
– Кто «он»?
Молчание. Пуговицы опять становятся бессмысленными. Горшеня, как видно, и сам не знает.
– Он хозяин.
– Тогда глотай меня! – спешит Ул. – Ну! Ну! Глотай!
Громадные руки схватили Ула за плечи. Мир взметнулся, перевернулся с ног на голову, и Ул свалился прямо на крышу улья. В следующий миг он уже обнимал Яру.
– Я думала, больше никогда тебя не увижу! Он тебя все время кувыркал! Ты жив? – всхлипывая, спрашивала она. Он чувствовал, как ее ладони сжимают ему щеки и уши, а потом что-то коснулось его лба, бровей, носа.
– Что ты делаешь? – удивился Ул.
– Трусь о тебя носом!
– А-а… Понятно! Только давай отложим: надо отсюда выбираться!
– Не получится! Не успеем! – отозвалась Яра грустно.
– Почему?
– Живот!.. Сейчас снова начнется! – Яра положила ладонь Ула на свой живот, и он ощутил нетерпеливое сокращение рвущейся из заточения жизни.
– Горшеня! Отпусти нас! – крикнул Ул.
Молчание. Горшеня уже снова шагал куда-то. Брюхо его покачивалось. Изредка раздавался звон. Это Горшеня задевал котлом о деревья. Ул не собирался сдаваться. Слишком много побед он одержал над Горшеней в прошлом, когда по три-четыре раза за день на спор оказывался в его брюхе и выбирался из него.
– Одурачим как-нибудь! Эй, Горшеня, в тебе каша подгорает! Срочно выплевывай нас, а то не отмоешь!
Прежде гигант задумался бы, поскольку любую информацию воспринимал всерьез, – сейчас же даже с шага не сбился. Ул не знал, что делать. Он надеялся, что Горшеня будет спорить. Он легко ввязывался в споры, а уж переспорить его Ул всегда умел. Вот и теперь Ул стал что-то говорить наудачу, но Горшеня не отзывался. Яра пальцем коснулась губ Ула, умоляя его помолчать, и показала куда-то вперед. Ул различил две крошечные красные точки. Казалось, на них смотрит кто-то, исполненный терпеливой злобы.
– Что это? – шепнул Ул.
– Эльб-карлик. Он захватил Горшеню. Разве ты не чувствуешь, что Горшеня стал другим? – прошептала она.
– Как ты в нем оказалась?
– Не послушалась тебя, вышла из дома. Одна ведьма натравила на меня берсерков. Меня спас Горшеня. В него выстрелили личинкой эльба. И этот карлик заставляет Горшеню показывать, где Митяй совершил обратный нырок с закладкой!
– А чтоб его, этого эльба! Вот бы прикончить его чем-нибудь – да закладки никакой с собой
