– Да, я Мокша! И ты меня съел! – прогудел он укоризненно.
– Ты не Мокша Гай! – уверенным голосом произнес Горшеня. Одновременно Ул почувствовал, что они больше никуда не идут.
– Нет, я Мокша! – заспорил Ул.
– Я рад за вас, молодой человек, однако, к сожалению, вы – это не я. Двух Мокш не бывает! – насмешливо произнес голос, и тотчас кто-то коротко стукнул по котлу снаружи.
Ул припал глазом к щели и увидел еще чей-то глаз, напряженно пытающийся рассмотреть его. Некоторое время оба глаза буквально сталкивались ресницами. Затем глаз отодвинулся, хозяин его отошел на шаг – и перед Улом предстал Мокша Гай. Тут же рядом с ножки на ножку прыгал озябший Белдо.
Глава двадцать шестая
Спеши, а то успеешь
Человек привык считать себя мерилом ума и логики. Все на свете он примеряет на свой собственный интерес, с точки зрения собственного опыта. Так и кошка, наверное, судила бы Вселенную: «Ну да, согласна, все неплохо, но заняться толком нечем. Птиц и мышей как-то маловато, а собак как-то многовато. Да и тема диванов раскрыта недостаточно».
Из дневника невернувшегося шныраБыло уже темно, но выкатившаяся на небо луна, обложившая себя по краям ватками фиолетовых туч, многое позволяла разглядеть. Поляна, довольно большая, шедшая подковой, была отделена от поля редкой, искусственно посаженной цепочкой деревьев. В конце поляны в земле копошилось нечто грязно-белое, не имеющее четкого контура. От этого грязно-белого, всякий раз как оно приходило в движение, волнами исходили тревога и боль. Начинала кружиться голова, подташнивало.
– Мне здесь плохо, я задыхаюсь! – забормотала Яра.
– Это рогрик… Паническая атака. Сейчас пройдет, – с трудом выговорил Ул.
Рогрика окружали берсерки, но ближе тридцати-сорока метров ни один из них к червю не подходил. Улу даже показалось, что многие берсерки не столько берегли рогрика, сколько себя охраняли от него, хотя арбалеты их и были нацелены во внешнюю сторону.
По краям цепи берсерков в кустарнике притаились два джипа, в кузове одного из которых был установлен стационарный арбалет. В небе проносились гиелы, но держались высоко.
Горшеня топтался на месте, делая шаг вперед, а потом сразу назад. В нем происходила борьба. Одна часть Горшени велела ему бежать, расшвыряв всех ведьмарей, оказавшихся на пути, другая же находилась под властью эльба. Гай, чувствуя это, спокойно стоял недалеко от Горшени и насмешливо разглядывал великана. Если он и опасался сейчас кого-то, то не Горшени, а того, что опекун, с которым он был слит, опять вздумает тягаться силами с рогриком.
Два арбалетчика Гая не сводили с хозяина глаз. У них был приказ насильно удержать его, если он, ведомый второй своей природой, поведет себя странно и попытается приблизиться к рогрику слишком близко.
– А-а, ты здесь, дружок! И кажется, не один! Ну что, не покажешь, где Митяй нырял с закладкой? – обратился Гай к Горшене.
Горшеня тяжело мотнул головой. Гая это не смутило:
– Прекрасно… А место, которое нельзя показывать, показать сможешь? Или покажи вокруг Копытово все остальные места, которые показывать не запрещено!
Это был наивный обман, но Ул знал, что он сработает. Сколько раз сам Ул дурачил Горшеню еще более примитивно. Да и Гай в свое время, должно быть, поступал так же.
– Не верь ему! – закричал Ул.
Не слушая Ула, Горшеня зашагал к игольному заводу. Берсерки, цепью окружавшие рогрика, засуетились, отбегая. Ул понял, что рогрик пришел в движение и ползет за Горшеней. Оба джипа, не глушившие моторов, пришли в движение.
В дыру в котле протиснулась золотая пчела и пронеслась рядом со щекой Гая точно предупредительно выпущенная пуля. Гай правильно понял намек и, пригнувшись, метнулся в сторону. Он хорошо понимал, что от разгневанной золотой пчелы арбалетчики его не защитят.
– Это была моя пчела, – шепотом сказала Улу Яра.
– Точно твоя?
– Она у меня на руке сидела. Я видела, как она взлетела.
Бегущий Гай обернулся.
– Дионисий Тигранович! Следуйте за Горшеней! Я тоже буду, но издали! – крикнул он.
Белдо, кинувшийся было за Гаем, остановился, опасливо косясь на удаляющуюся спину Горшени. Рогрик быстро полз к нему, взрезая землю как плуг. Один из берсерков, бегущий позади основной цепи, споткнулся и упал. Упав, он сразу вскочил, но зачем-то оглянулся, увидел что-то лишнее и, накрытый панической волной, бросился не от рогрика, а к нему. Белдо зажал уши, чтобы не слышать его крика.
– Младочка! Владочка! Девочки! – засуетился он, осторожно отнимая от ушей пальцы. – Я к форту, а вы тут оставайтесь! Вам поможет Арно! Только умерьте его пыл! Не позволяйте ему первым бросаться в бой!
Младочка и Владочка, находящиеся здесь же, убедились, что хитрый начальник все перевалил на них, и обменялись красноречивыми взглядами. Не теряя времени, они воспользовались последним советом шефа и схватили Арно за руки.
– Останься с нами, мой герой! – защебетала Влада.
– Ты же не бросишь хрупких женщин? – добавила Млада.
Арно, не успевший удрать вслед за Гаем, поневоле остался, тем более что Млада для верности запустила ему в бицепс ногти. Поняв, что его так просто не отпустят, Арно начал отдавать распоряжения разрозненному отряду из ведьм и берсерков, оказавшихся рядом с ним. У отряда, сопровождающего рогрика, командир был свой.
Распоряжения Арно главным образом касались того, чтобы не оказаться на пути у рогрика и не допустить того, чтобы рогрик коснулся Горшени. Это могло вызвать стычку между эльбом-карликом и рогриком, которая ничем хорошим не завершилась бы.
Однако этого соприкосновения не желал и сам Горшеня. Не подпуская к себе рогрика близко, он быстро шагал к недостроенному корпусу игольного завода.
* * *Внутри котла Горшени нарастал гул. Золотые пчелы беспокойно вертелись, ползали по стенкам улья, по рукам и одежде. Их становилось все больше. Постепенно пчелиный рой принимали форму шара. Шар то вытягивался, меняя форму, то вновь округлялся. На небольшой доске летка он давно не помещался.
– Что они делают? – с трудом выговорила Яра.
– Роятся! Похоже, матка тоже вылетела и теперь где-то внутри!
Ул выплюнул пчелу. Он толком не понял, как она оказалась у него во рту. Пчела, не обидевшись, присоединилась к рою. Рой тяжело качнулся, медленно приподнялся и отделился от улья. Шар разогревшихся пчел сжимался, и чем сильнее сжимался, тем больше светился. Находиться с ним рядом было жарко. Лицо и спину Ула заливал пот. У Яры потрескались губы. Ей дико хотелось пить.
Эльб, размазавшийся по стенкам котла, начал проявлять беспокойство. Алые точки его глаз переползали с места на место. Липкая масса, внезапно выплеснувшись, попыталась коснуться роя, но рой заволновался, стало еще жарче, и липкая масса отдернулась, точно рука, коснувшаяся раскаленного металла.
Тяжело покачиваясь, пчелиный рой поднялся в треснувший горшок. Яра решила, что пчелы собираются вылететь наружу, воспользовавшись пробоиной от выстрела, но тут рой в очередной раз изменил форму и, сжавшись в каплю-пулю, понесся вниз. Глазки эльба, неотрывно наблюдавшие за роем, заметались. Рыхлая масса, покрывшая дно котла, спешно раздвинулась, спасая себя
