– Только потому, что я никак не могу решить эту проблему, ты до сих пор здесь, Призрак. И еще мне любопытно. Я начинаю догадываться, что ты замышляешь что-то против моего господина. Возможно даже, твоя цель – помешать мне. Однако ты лишь призрак и ничего не можешь…
– Ты уверена?
Эмрот не ответила. Они прошли дальше и остановились шагах в тридцати от края ледяного покрова. Т’лан имасс, обернувшись, рассматривала сапера.
– Проявление воли, – улыбаясь, сказал Вал и сложил руки на груди. – Я долго пытался разобраться и думал, как это назвать. Да, я призрак, но при этом не обыкновенный призрак. Я не растворяюсь и даже смог создать себе почти настоящие плоть и кости. Откуда взялась такая сила? Вот в чем вопрос. Я долго раздумывал – с той самой минуты, как открыл свои несуществующие глаза и понял, что я не в Коралле, а где-то еще. А потом, когда я оказался в… знакомой компании, дело приняло более загадочный оборот. – Он замолчал и подмигнул спутнице. – Ты не против моей болтовни?
– Продолжай, – сказала она.
Вал улыбнулся шире и кивнул.
– Я – мостожог, Эмрот. Так называлось наше подразделение. Элита малазанской армии. В Коралле – последнее наше задание, я так полагаю – нас вырезали почти подчистую. На этом все должно было кончиться.
Но нет. Некий таннойский духовидец подарил нам песню, очень мощную песню. Благодаря ей мостожоги – по крайней мере, мертвые, про живых не знаю – сумели взойти.
Итак, проявление воли. Думаю, ты куда лучше моего понимаешь, что это значит. Ваш проклятый Ритуал оказался не единственной возможностью. Нет, вы просто показали путь.
– Ты не можешь иметь плоть без души.
– Нет, я что-то вроде твоего отражения. Ты, только наоборот.
– Я не ощущаю в тебе силы, – сказала Эмрот, слега склонив голову. – Никакой. Тебя здесь вообще нет.
Вал снова улыбнулся и медленно вытащил из-под дождевика «ругань».
– А про это что скажешь?
– Я не знаю, что это.
– Конечно, не знаешь. Но оно здесь?
– Нет. Как и ты, эта штука иллюзия.
– Иллюзия или проявление воли? Моей воли?
– Разницы нет, – отрезала т’лан имасс.
– Ты не можешь видеть истину внутри меня, потому что не обладаешь нужным зрением. Ты и твой народ отказались от него в ходе Ритуала. Вы по своей воле ослепили себя, перестали видеть то, что способно вас уничтожить. А возможно, и уничтожает. На Ассейльском материке что-то неладно, ведь так? Смутно припоминаю, что кто-то от кого-то слышал… впрочем, неважно. Я хочу сказать, Эмрот, что ты не понимаешь меня потому, что не видишь меня. То есть того, что во мне есть, помимо того, что я сумел призвать: этого тела, этой «ругани», этого лица…
– В котором я теперь читаю свою погибель.
– Необязательно. Многое зависит от исхода нашего разговора. Ты сказала, что присягнула богу… нет, можешь не говорить, я уже догадался, какому. И теперь ты выполняешь его волю.
Вал взвесил «ругань» в руке – как надо. Она здесь, как и тогда, у статуй Дераготов. В точности такая же.
– Я далеко ушел с тех пор, как очутился в загробном мире яггутов, – продолжил он. – Однако я не помню, чтобы пересекал какие-то явные границы или проходил через врата. Мы уже несколько недель идем по ледяным пустошам – ничего необычного. Признаться, я совершенно не удивлен, что мы наткнулись на Престол Льда. В конце концов, где ему быть, как не здесь? Но вот все это… – он обвел свободной рукой лесистые холмы впереди.
– Понимаю, – кивнула т’лан имасс. – Ты, как и все люди, придерживаешься того, что все существует отдельно. В том числе и Пути…
– Но ведь так и есть, – возразил Вал. – Я сам не маг, но был у меня один знакомый. Очень талантливый, владел сразу несколькими Путями. У каждого из них свой аспект силы. У каждого – граница. А в основе Путей и между ними – хаос.
– Тогда что, по-твоему, ты видишь здесь, Призрак?
– Не знаю. Только к яггутам это место отношения не имеет. И, однако, мне кажется, что это Старший путь. Впрочем, гадать тут нечего. Особенно учитывая, куда ты направляешься.
– А вот тут ты ошибаешься, – ответила Эмрот.
– Но тебе это место знакомо.
– Еще как. Это Телланн. Дом.
– Прямо посреди яггутского загробного мира? Как такое возможно?
– Не знаю.
– Если ты направлялась не сюда, то мне нужно знать, изменило ли это открытие твою цель.
Она склонила голову еще сильнее.
– И от моего ответа, Призрак, зависит, буду ли я жить?
Вал повел плечами. «Ругань» была реальнее некуда, даже рука затекла ее держать.
– Я не знаю, что тебе ответить, Призрак, – сказала Эмрот. Валу почудилось нечто похожее на раскаяние в ее голосе, но он списал это на воображение. – Возможно, перед нами еще один пример проявления воли, как ты выразился.
– Чьей? – Сапер вытаращился на спутницу.
– Во время войн с яггутами пало много т’лан имассов. Тех, кто не мог покинуть убитое тело, бросали, ибо они не справились. В редких случаях падшим везло: их бессмертному взору открывались просторы, а не темная земля. Однако тех т’лан имассов, которых уничтожили, ждало забвение. Полное прекращение существования. Среди нас это считалось наивысшим даром.
Вал отвел взгляд. Проклятые т’лан имассы умели разбивать сердца – в прямом и переносном смысле.
– Возможно, – продолжала Эмрот, – некоторые нашли не просто забвение. Они оказались в загробном мире яггутов, в их царстве мертвых. А это место не знало ни войны ни даже, пожалуй, самого Ритуала.
– Что значит «не знало войны»? Это же загробный мир яггутов – значит, тут должны обитать их призраки, их души.
– Яггуты не верят в существование душ, Призрак.
Вал не верил своим ушам.
– Но это же… бред. Если душ не существует, то, во имя Худа, как я здесь оказался?
– Сдается мне, – ответила Эмрот хрипло и сухо, – что проявление воли работает в обе стороны.
– То есть своим неверием они лишили себя душ?.. Тогда зачем создавать загробный мир?
– Вердит’анат был сотворен давным-давно. Возможно, первым душам умерших яггутов тут не понравилось. Создать царство мертвых – это проявление воли в самом прямом смысле, и все же конечный итог не всегда соответствует желаниям. Однако для каждого мира находятся… обитатели. Будучи созданным, мир соединяется с другими посредством мостов, врат, порталов. Пускай яггутам здесь и не понравилось, нашлись другие, кому понравилось.
– Например, твоим родичам т’лан имассам.
– В ледниковые эпохи, которые постигли мой народ, – сказала Эмрот, – посреди снегов оставались уголки плодородной земли, которые не желали замерзать. Вот в этих уголках, Призрак, имассы сохранили свои исконные обычаи. У них были леса, иногда тундровые, и всегда – знакомые звери. Такие места мы называли «Фарл вед тэн ара», или «убежищами».
Вал рассматривал поросшие лесом холмы.
– То есть там живут имассы.
– Думаю, что да.
– Ты намерена разыскать их, Эмрот?
– Да. Я должна.
– А как же твой новый бог?
– Если собираешься уничтожить меня, Призрак, то давай. – И с этими словами она направилась в сторону Убежища.
Вал поднялся, переложил
