Интриганы, значит. Еще Ладрос уже два раза обращался ко мне как к женщине темных – ана. Положим, ошибся. Ладно, не буду уточнять. Пока размышляла, Вайрэ вернулся с ощипанной и выпотрошенной тушкой. Насадил ее на палку и пристроил над углями. Рядом с ним уселись и остальные. Даэрон принялся приводить в порядок свои белоснежные, спутавшиеся в дороге волосы. Несколько минут понаблюдав за его мучениями, я неуверенно предложила:
– Если хочешь, я помогу тебе. Давай заплету косу?
Даэрон заметно смутился и сразу отказался:
– Нет, спасибо, у меня уже есть невеста!
И виновато опустил голову.
Взглянув на Ладроса, я заметила, как он мрачно смотрит на Кэлэбриана, а тот, в свою очередь, грозно уставился на понурившегося Даэрона. Как на соперника! Да что же здесь происходит?! Что могло вызвать такую реакцию? Тщательно прокрутив все в голове и сопоставив факты, я опешила. Но задавать вопрос, который так и вертелся на языке, не стала. Для своего же спокойствия прикинулась дурочкой. Обошлась наивным:
– А где сейчас твоя невеста?
– Она проклята, как и остальные. И находится под охраной в Харписе, – Даэрон с болью в голосе ответил, не поворачивая головы, тоскливо глядя перед собой.
Спросила, называется, душу парню разбередила. Ой, это сколько же лет он помолвлен?
– Но ведь вы сказали, что это произошло сто тридцать с лишним лет назад. И ты ее все еще ждешь, любишь?
Даэрон тихо ответил:
– Мое сердце ее услышало и почувствовало!
– А если проклятье не снимется еще лет сто? Почему? – Я недоуменно вскинула брови, до конца не поняв значения этой фразы.
Остальные грустно улыбнулись мне, словно неразумному ребенку, а Ладрос, как обычно, взялся пояснять:
– Эленаль, эльфаны, да и светлые тоже, имеют одну особенность, отличающую их от других рас. Мы любим только одну женщину, пока живы или пока жива она. Если сердце эльфана услышало и почувствовало такую женщину – это навсегда. И пока она жива, другой в его жизни не будет. Ведь сердце слышит и чувствует только ее. Мы с Даэроном будем ждать наших женщин до самой смерти, если нам не удастся снять это проклятье. Забери Тринимак душу того проклятого богами старого вампирюги-колдуна. Если бы можно было, я бы его еще тысячу раз собственными руками на мелкие кусочки разорвал. Он слишком легко умер!
– А эльфаны женятся без любви, как светлые? Например, по расчету?!
– Нет, ана, это для нас противоестественно, ведь брак заключается на всю жизнь и освящается Темным Тринимаком, а он не приветствует лжи и сурово наказывает за подобный подлог. Мы соблюдаем его законы. Светлейшая Алоис весьма добра к своим детям и спускает им маленькие слабости, а нас Темный Бог воспитывает в строгости, но и бережет. Это он подсказал старой гномке-ведунье, как снять проклятие. По крайней мере, она так сказала. Жаль, от вампиров не уберег! С другой стороны, сами виноваты и мой клан более других, а расплачивается весь мой народ.
Кэлэбриан, строго посмотрев на Ладроса, веско заметил не терпящим возражений тоном:
– Любой на твоем месте поступил бы также! Никто не знал и не понимал, что происходит, пока не стало поздно. Это вина вампиров. Мне жаль только одного, что мы сейчас не в состоянии отомстить. Нас слишком мало. За сто лет оставшиеся вне наших земель женщины произвели на свет всего троих младенцев. Если мы не снимем проклятие еще пару столетий и хоть один народ позарится на наши земли и объявит войну, нам грозит вымирание…
Его речь, пронизанная болью и тревогой, прервалась, когда он заметил мой сочувствующий взгляд. Понятно, большие сильные серые мачо не любят, когда их жалеют! Поэтому я поторопилась с вопросом:
– А дети? У светлых, как я выяснила, женщина должна любить мужчину и хотеть ребенка, чтобы забеременеть.
Его взгляд мгновенно потеплел. Кэл мягко взял мою руку и прямо посмотрел на меня, смущая. Затем ласково пояснил, видимо, вспомнив, по какой причине я сбежала от светлых:
– Маленькая моя! Наши дети рождаются только в браке, где оба супруга любят и желают детей. Это похоже на светлых, ведь мы один вид, только две разные ветви. Поверь, любой темный почтет за счастье и честь соединить с тобой свою судьбу, но только если услышит свое сердце, и ни по какой другой причине. В этом ты можешь быть полностью уверена.
Он пристально вглядывался в мои глаза, словно что-то в них искал. Ответы на свои мысленные вопросы, наверное. Потому что в его, когда он забывал держать лицо, изредка всплывала боль и тоска.
– Мясо готово, – объявил Вайрэ, жаривший птицу.
Я тряхнула головой, словно сбрасывая гипнотический взгляд Кэла, и закруглилась с разговором о высоких чувствах:
– Хорошо, хотя бы у темных есть понятия о чести и любви. А то было бы страшно жить в мире, где все продается и покупается. – И радостно потерла ладонями в предвкушении ужина: – Может, поедим уже, аны?
Эльфаны клыкасто улыбнулись, а Кэлэбриан отвернулся и уставился на огонь, явно думая о чем-то невеселом. С трудом удержалась от того, чтобы не протянуть руку и не погладить его по светло-серой голове, успокоить, приласкать и сказать, что его грусть причиняет мне боль.
***Проснулась я слишком рано. Посмотрела в сторону Даэрона, который сидел спиной ко мне и ковырял веткой в углях догорающего костра. Пора вставать, сказать, чтобы подложил дров, и самой приготовить завтрак. Но вставать не хотелось, потому что лежала я на груди Кэла и ощущала, как под моей ладонью мерно бьется его сердце. Впервые проснулась таким образом. Обычно либо он прижимал меня к себе, либо я спала, свернувшись калачиком у него под боком. Но вот так – ни разу, слишком близко, слишком интимно.
Пальчиком осторожно провела по его бровям. Потом, едва дыша от восхищения, опасаясь, что меня застукают за столь неприличным занятием, украдкой взглянула на Даэрона. Убедившись, что караульный по-прежнему не обращает на меня внимания, продолжила свои исследования. Коснулась гладких щек и тонких губ, из-под которых торчали клыки. Острые, однако! Сделав глубокий вдох-выдох, чтобы успокоить расшалившееся сердце, начала отстраняться от Кэла, но увидела у него в руке свою косу и обрадовалась: неужели боится, что я сбегу или потеряюсь?!
Счастье нахлынуло волной, смывая сомнения. Аккуратно, чтобы не потревожить Кэла, я освободила косу. Не удержалась от соблазна и уткнулась носом в его ладонь, вдыхая только ему присущий запах, который я запомнила навсегда. Насладившись его ароматом, уже ни о чем не думая, сначала лизнула кисть, где бился пульс, а потом поцеловала пальцы и легонько потерлась о них щекой. И тут наткнулась на насмешливый
