Ладрос кривился от каждого драконьего слова, другие тоже не радовались. Я и вовсе продолжала прятаться за широкой спиной Кэла. Не приемлю постельное рабство, тем более сама от него сбежала. Но традиции обязывали эльфанов и котов принять гостей в наш круг. Жаль! Если до этого было тепло, легко и весело, то теперь обстановка стала гнетущей.
Ужинали мы в молчании, думая каждый о своем. Потом Кайрон снова попросил сыграть и спеть. Мирон его поддержал. Дракон Деруфин пристально изучал меня. Даэрон, к моему удивлению, тоже присоединился к просьбам оборотней. Я сдалась. Взяв вирну в руки, перебирала струны и думала, чтобы исполнить. Решила, что веселое, задорное, «земное» будет кстати, а то все приуныли. Ударила по струнам и запела:
Мне приснился дом леснойПод зелёною сосной.Где, спасаясь от дождя,Повстречались ты и я…Я прихлопывала, оборотни притопывали так, словно вот-вот пустятся в пляс, эльфаны посмеивались, зато драконы, внешне спокойные, изучающе рассматривали меня до неприятной дрожи в коленках. Но мне важнее всего было, что Кэл нежно улыбался.
Затем мне вспомнилась песня, которая способна разбудить любое сердце. И я запела, глядя в самые прекрасные в мире глаза:
Покроется небо пылинками звезд,И выгнутся ветви упруго.Тебя я услышу за тысячу верст,Мы эхо, мы эхо,Мы долгое эхо друг друга.С каждой новой строчкой в глазах моего жениха рождалось нечто большое и незыблемое. Он открыл мне душу и показал свою любовь.
Мы эхо, мы эхо,Мы долгое эхо друг друга.С трудом вырвавшись из плена глаз Кэла, вернулась в реальность и обернулась к зрителям. Кто-то погрузился в невеселые думы, а некоторые смотрели на меня с тоской. Решила их немного отвлечь и объявила, что спою последнюю на сегодня песню.
Солнце желтым жарким шаромДогорело в вышине.Искры тех лесных пожаровСнова вспыхнули во мне.Я замолчала, совсем выдохшись. Зрители тоже молчали, осторожно глядя на бледного Дэруфина, смотревшего только на огонь. Черт меня дернул глянуть на него, пока пела. Я убрала вирну в чехол и встала, чтобы положить в мешок. Но едва поравнялась с драконами, рука Дэруфина словно кандалы сомкнулась на моем запястье, заставив вздрогнуть и выронить инструмент.
– Такое сокровище может быть только моим, светлая эла! Я, в отличие от других, признаю тебя истинной, душа моя.
Я попыталась вырвать руку, и в ту же секунду дракона смел с бревна серый смерч, в котором через несколько мгновений я узнала Кэлэбриана. Клубок рычащих тел покатился по поляне, а через минуту мой герой сидел на груди Дэруфина, приставив клинок к его шее. Я даже испугаться не успела! Затем раздался холодный, скрежещущий по нервам голос победителя:
– Это сокровище принадлежит мне, младший наследник! Она моя жена! Никто, кроме меня, не смеет к ней прикасаться. Ты понял меня, аро Деруфин Арван, или тебе получше пояснить? А то вы, ящеры, бываете иногда такими бестолковыми.
Глаза Дэруфина сверкали злобой и ненавистью и сузились до щелок. Он смирился и проскрипел:
– Я понял, ан Кэлэбриан Даэдран. Приношу извинения вам и вашей жене. Прощением мне может служить только ее несравненная красота и чарующий голос, застивший мой разум словно дурманом.
Кэлэбриан вскочил на ноги. В два шага оказался рядом со мной и пристально, с тревогой вгляделся в лицо. Он стоял, не шелохнувшись, будто ожидал моего выговора, а я передернула плечами, словно стряхнув неприятности, оцепенение и страх, решила не раздувать из мухи слона:
– Так душевно сидели. Кто бы мог подумать, что гости окажутся такими невоспитанными, – кажется, голос меня не подвел и звучал спокойно. Потом, скорчив просительную гримаску, тихонько попросила, всовывая в сжатую в кулак руку Кэла свою ладонь: – Ну их, давай я тебе волосы переплету, а то растрепались. А после ты мне.
Кэл подхватил меня на руки и отнес к месту нашей ночевки, устроенному Даэроном. Вайрэ, подобрав вирну, отнес ее к моим вещам. Остальные, отметив, что конфликт исчерпан, начали неспешно расходиться от костра. Ладрос налил себе горячего чая и, коротко кивнув оборотням, подошел к нам. Я расчесывала струящиеся, блестящие в свете двух лун волосы Кэла, замкнувшегося в себе. Не выдержала общего молчания и восторженно призналась:
– Ты был похож на смертельный вихрь. Нет, ураган! Это было жутко, но удивительно красиво. Твоя другая сторона смертельно опасна и вместе с тем восхитительна. Действительно, пока ты рядом, я в полном порядке и ничего не боюсь.
Эльфаны пораженно замерли. Кэлэбриан, помолчав мгновение, резко повернулся и, схватив меня за талию, рванул к себе и посадил на колени. Ойкнув от неожиданности, я сначала струхнула: а что, если обидела своими словами? Но, встретив его горящий желанием взгляд, вздохнула уже по другому поводу. Как бы моя первая брачная ночь не состоялась прямо здесь и сейчас.
– Я счастлив, что ты так считаешь, а главное, что сказала мне об этом!
Ладрос, чуть качнув головой, со снисходительной усмешкой пояснил мне:
– Ана Эленаль, вы еще слишком молоды и многого не знаете о нашем мире. Ничего, со временем разберетесь. Наши женщины привыкают к своей и мужской звериной натуре с рождения. Поэтому их подобными стычками не удивишь и волноваться не заставишь, а вот с вами, светлейшая, все по-другому. Словно идешь по краю пропасти: лишнее движение или слово – риск. Ваш… суженый весь сон потерял, опасаясь напугать или отвратить. Ваше признание – лучшее лекарство для него.
Я расслабилась, а Кэл нахмурился, гневным прищуром гипнотизируя разом поникшего Ладроса. Я встала, с трудом высвободившись из рук Кэла, и расположилась на коленях позади него, чтобы продолжить причесывать. Когда французская коса, в которую я сегодня убрала волосы моего темного, была готова, спросила:
– А почему он тебя наследником назвал? Наследником кого?
Кэл замялся с ответом, заставив меня встревожиться.
– Я единственный наследник своего отца – Повелителя эльфанов Кирдана Даэдрана Темного.
Смысл сказанного доходил до моего сознания постепенно. Вот это да! Принц! Хорошо, что меня воспитывали без лишнего пиетета к сильным мира сего, а то бы точно коса из рук выпала, а так они, лишь слегка дрогнув с моим удивленным «О!», аккуратно завязали шнурок. Я переложила косу ему на грудь и, сложив руки на коленях, задумалась. Решив пока не касаться вопросов наследия, спросила о не менее интересной, показавшейся сейчас более важной вещи:
– Скажи, Кэл, причем тут ваши косы?
Ладрос печально ухмыльнулся, потеребив свои косы, но ответил Кэл:
– Светлые обмениваются брачными браслетами, а эльфаны плетут косы. Когда ты заплела мои волосы, то дала всем понять, что имеешь на меня брачные виды, и еще пометила, как свою собственность, – вплела в косу свою вещь… подарок. Когда ты разрешила мне заплести свои – дала согласие на брак со мной, и с того дня
