Лиса выдернула из себя ненавистный предмет, перевернулась на живот и больно укусила подушку.
«Почему я?» – в который раз подумала Алиса. Почему не мышка, не птичка, не какая-нибудь рептилия, которая может спокойно жить без секса? Почему именно она подхватила эту проклятую хворь? Векторная проказа, бешенство вироидов, которые после прошивки не умерли, а сохранились и до сих пор пронизывают и перестраивают её тело по своим идиотским, взбесившимся программам. Их активность нужно постоянно подавлять, иначе она превратится неизвестно во что. И это заразно – в случае контакта слизистых… Уникальный случай. Кажется, пятый или шестой за всю историю трансгена.
Этим даже можно гордиться, подумала она и заплакала – безнадёжно, беззвучно. Слёзы стекали по рыжей шерсти, зависая на белом пушке подбородка.
Наплакавшись, Алиса тщательно вытерла мордочку влажной салфеткой и встала. Нужно было идти к автоклавам – менять раствор у кролика и корректировать цыплю гормональный фон.
Вдруг её поникшие ушки вздёрнулись тревожно. По коридору кто-то шёл, и эти шаги были непривычными. Чьи-то копыта осторожно ступали по плиткам пола.
Алиса подняла голову, пытаясь разобрать, кто пришёл. Её изощрённый слух распознавал всех обитателей общежития – у каждого была своя походка, каждую она изучила. Эти копыта были ей незнакомы.
Потом в дверь постучали.
– В-войдите, – сказала она, выключая музыку.
– Прошу меня извинить, госпожа Алиса, я без приглашения, – голос был глухой и ровный, как шум прибоя. – Надеюсь, вы не заняты.
– Входите, входите, – повторила лиса несколько нервно.
Дверь отворилась, и в проём, склонив гордую шею, вошёл господин Нефритовое Сокровище – директор Института Трансгенных Исследований, благовещий единорог-цилинь.
От растерянности она села на хвост и тут же вскочила. Больной сустав злорадно напомнил о себе.
Наблюдая за движениями единорога, Алиса в который раз поймала себя на мысли, что господин Нефритовое Сокровище был бы идеальным любовником. Она, как и все самочки в Институте, втайне обожала его белоснежную шерсть, рельеф грудных мышц, изящно очерченные задние ноги и, наконец, пах – великолепный пах производителя, нежную подпалину заповедного уголка, в котором скрывались семнадцать дюймов упругой плоти. О других семнадцати дюймах господина Нефритовое Сокровище Алиса старалась не думать никогда – они были желанны столь же, сколь и недостижимы. Ни для кого. Ни для неё, больной и несчастной, ни для здоровых и красивых самок, которые годами осаждали цилиня, страстно мечтая о такой награде. Увы, господин Нефритовое Сокровище, вообще-то охотно снисходящий до женских посягательств, в этом отношении был абсолютно неприступен.
– Доброго дня, госпожа Зюсс, – цилинь выпрямил шею, его драгоценный рог сверкнул, и сердце лисы оступилось, пропустив удар, – простите за неожиданное вторжение.
– Что вы, для меня это большая честь, – механически пробормотала лиса, пытаясь понять, что понадобилось всесильному директору в её жалкой комнатёнке.
– У меня не очень хорошие новости, – сказал цилинь, не сделав и попытки прилечь.
– Что случилось? – подобралась лиса. – Я что-то сделала не так?
– Это не связано с вашей работой, госпожа Зюсс, – вздохнул единорог, устраиваясь на полу. – Я имел в виду результаты последних экспериментов над вашими тканями. Они неутешительны. Ваша гипотеза о плазмидизации была красивой, однако она неверна. Добиться перехода ваших векторов в устойчивое лизогенное состояние не удаётся. Мы не знаем, почему репликация начинается снова и что её запускает. И мы не понимаем, как это узнать.
– То есть вылечить меня невозможно? Не стоит и пытаться? – голос лисицы не дрогнул.
– Боюсь, в обозримое время мы не сможем вам помочь, – цилинь качнул рогом, сияющая белая искра на его кончике дрогнула. – В связи с этим извещаю вас о том, что ограничения, наложенные на вас временно, с этого момента превращаются в постоянные. Прежде всего – запрет на половые контакты.
– Хорошо, что я и не начинала, – сказала Алиса. – Как-то легче.
– Правило касается только разумных, – напомнил директор Института. – Если захотите, можете завести себе партнёра с правами ниже недочеловеческих. Как вы понимаете, существо будет заражено, так что использование возможно только в эксклюзивном порядке. Сейчас мы передаём вниз несколько самцов. Если вы присмотрите себе что-нибудь, я немедленно подпишу все необходимые документы. Вы можете держать существо у себя в лаборатории, – добавил он.
– Спасидо. Но я не буду совокупляться с сырьём для биореактора, – лиса криво усмехнулась. – Благодарю за заботу, господин директор, и за то, что сказали мне это лично. А теперь прошу меня простить. Я занималась кое-какими гигиеническими процедурами. Й-извините, – она всегда немного запиналась на этом слове, запнулась и сейчас, – но я не могу это делать при посторонних.
– Это не всё, Алиса, – голос единорога чуть изменился. Совсем немного, но сердце лисы снова сбойнуло.
– Вы же знаете, что тот ребилдинг был проведён по экспериментальному методу? – спросил господин Нефритовое Сокровище. – И что разрешение на эксперимент подписал я?
– Да, знаю, – Алиса постаралась не выдать себя голосом. – Вы же не хотели ничего плохого. Как и мы все. Сорок процентов моих изделий идут вниз. Это больше, чем у обычных вектор-мастеров.
– Подождите, – цилинь был настойчив. – В ходе исследований мы брали тканевые пробы. И выяснили ряд любопытных моментов. Ткани некоторых существ устойчивы к векторной проказе. К сожалению, причины этого так и не удалось выяснить. Но такой эффект существует. Например, ткани тараканов…
– Может быть, потом? – попросила лиса.
– Буквально одну минуту… В частности, это касается моих тканей. Я не могу заболеть векторной проказой. Вы меня понимаете?
– Очень рада за вас, – лиса потеряла терпение, – но какое это имеет значение для меня? Й-извините, но у меня совсем нет времени. Мне нужно заняться собой.
– Позвольте мне судить о том, что имеет значение, а что нет, – спокойно ответил цилинь. – Вы достойны уважения, Алиса, и я хочу вам помочь. Именно в том вопросе, о котором мы говорили.
Лиса почувствовала, что у неё останавливается дыхание. С огромным трудом она втянула в себя новую порцию воздуха.
– Я хотел бы предложить вам себя в качестве любовника, – господин Нефритовое Сокровище завершил фразу таким тоном, как будто пригласил на обед.
– Это невозможно, – прошептала лиса. – Риск всё равно есть, вы не можете рисковать собой…
– Вы не дослушали, – мягко сказал цилинь, подвигаясь ближе. – Я готов дать вам нечто большее, чем обычный секс. Скажите, вы ведь никогда не сходились с мужчиной? Вы девственница? В данном случае это важно.
– Я никогда ни с кем не была, вы же знаете, – прошептала лиса, не веря своим ушам. – Не можете же вы?..
– Могу, – ответил единорог столь же спокойно. – И дело не в вашей беде и моём чувстве вины. Я много думал. И понял, что не знаю никого, кому ещё я мог бы предложить свой рог.
– Я… – лиса попыталась собрать мысли в какое-нибудь одно место, неважно в какое, но они рассыпались в голове, так ни во что и не
