– Госпоже угодно водички?
– Пффффр… пошёл вон… нет, стой, ещё сухарей, порцию шалфея и солёные абрикосы… Эй, маленькие, – позвала она тех, кто сидел в корзине, ожидая своей очереди в камин, – подберите всё это, – она показала мордой на рассыпанную еду. Маленькие, попискивая своё обычное «службу служим, дело делаем!», бросились поедать разлетевшиеся сухарики.
– Да, дочка, ну ты и сказанула, – Мирра встряхнула шеей. – Что ты предлагаешь? Построить электростанцию, как у древних? Отличная идея! Осталось всего ничего. Найти где-нибудь очень много железа и меди для генераторов, где-то отлить крупные детали… ах да, неплохо было бы узнать, как такие генераторы вообще делались… и после этого отправить весь наш электорат на вырубку Вондерленда. Потому что, видишь ли, энергия на самом деле не берётся из ничего. У древних людей были хотя бы уголь и нефть, а у нас только дрова. Или, может быть, ты будешь топить котлы маленькими? Тоже идея, а ну-ка посчитай-ка мне стоимость киловатт-часа…
– Мама, – с досадой сказала дочь, – ну зачем ты надо мной смеёшься? Дослушай, пожалуйста. Я не то хотела сказать. Я не понимаю, почему нам так важно наше зацепление. Можно получать энергию от тех, у кого она есть. Мы же связываемся с Понивиллем? Почему бы не поискать нормальный электрический кабель, его же не может не быть. В конце концов, его можно проложить заново. Выкопать старый и снова закопать, где нужно. Если для тесла-экранировки не хватит глубины – можно закопать поглубже. И подключиться к Понивиллю. У них же хорошее зацепление. Не как в Директории, но им же всё равно не нужно столько энергии?
Мирра перестала смеяться. Изогнув шею, потёрлась щекой о край стола. Стукнула копытом по полу – подбежал Душок, улёгся рядом, поводя длинными беличьими ушами.
– Видишь ли, Фру-Фру, – начала Ловицкая-старшая, осторожно подбирая слова. – Теоретически это, наверное, возможно. Я не специалист, но не вижу больших проблем. Но это невозможно по другим причинам. Более существенным, чем вся твоя электротехника, вместе взятая.
– И каким же? – ехидно поинтересовалась Фру-Фру, погружая морду в своё сухарное ведёрко. – Кстати, мама, не хочешь салатика?
Мать злобно посмотрела на Гермиону.
– Твоя проблема – потрясающая наивность и врождённое отсутствие такта. Если бы не моя постоянная опека, ты никогда не была бы в Комиссии. Тем более на положении приближённой помощницы. Как эксперт по техническим вопросам ты незаменима, – признала она, – особенно сейчас, когда у нас напряжённые отношения с университетом. Но ты ничего не понимаешь в политике.
– Опять политика? – тяжело вздохнула Фру-Фру.
– Дочка-Матерь, ну почему ты, такая умная, выросла такой дурой! – не выдержала Мирра. – Что значит «опять политика»? Политика – это вообще всё. Неполитики не бывает в принципе. Если тебе кажется, что её где-то нет – перекрестись.
– Пере – что? – не поняла младшая.
– Ох же ты Дочке-Маме ноги в рот… извини, это я фигурально, – быстро поправилась она. – Да что ж они там копаются! Где сухари?! – закричала она в полный голос.
Тапир, как раз бежавший с ведёрком, от ужаса уронил его, оно упало на бок – но в последний момент его подхватил Ветерок, вовремя спикировавший с каминной полки.
– Так-то лучше, – с несколько бóльшим удовлетворением заметила старшая Ловицкая и схватила зубами лакомство. – Фрррруппп, – перемолола она его во рту и спустила в желудок. – Надо будет забить Душка, он стал нерасторопным. А твой Ветерок очень хорош… Но где же Молли?
– Мама, ну ты же знаешь, тётя Молли всегда опаздывает, – напомнила дочь.
– Да, но не настолько же! Я послала ей записку ещё утром. И предупредила, что разговор будет серьёзный. Могла бы пошевелить копытами.
– Мам, а как ты думаешь: ей очень хочется с тобой разговаривать? – невинно посмотрела на маму Гермиона.
– Думаю, не очень… Ладно, это всё too old, как говорят педведы. Как ты думаешь, почему я бросила университет и карьеру и пошла в экспедицию, достаточно тяжёлую и опасную, с непредсказуемым исходом?
Это Гермиона знала.
– Ради семьи, – сказала она, – теперь у нас есть положение, а раньше его не было… или было не такое, – тут Фру-Фру немножко плавала.
– Положе-ение, – передразнила её мать. – По-моему, ты не понимаешь, о чём всё это. Ну-ка, объясни.
– Ну, это, как его, – дочка задумалась. – Статус. Какие-то возможности. Власть. Ну в общем что-то такое…
– Вот-вот-вот, «что-то такое», – Мирра недовольно дёрнула шеей. – Ладно. Ты у меня заучка, так что объясню тебе это математически.
Гермиона заинтересованно пошевелила ушами.
– Итак, слушай. Все, кто имеет положение – это те, кто может принимать какие-то решения. Некоторые решения им спускают сверху, они должны их выполнять. Но если все решения спускаются сверху, а ты их только выполняешь, твоё положение равно нулю. Потому что от тебя ничего не зависит, и ты ничем не отличаешься от маленького, который лезет в печку, потому что ему велели. Кстати, – она повернулась к маленьким, которые уже подобрали последние крошки. – А ну-ка, полезайте в камин. Ваши дружочки уже прогорели.
– Ура! Службу служим! – закричали маленькие и побежали к решётке.
– Вот примерно так, – продолжила мать. – Но обычно какие-то решения ты всё-таки принимаешь самостоятельно. Каждое из этих решений чего-то стоит. В конечном итоге – в соверенах. Например, если ты распоряжаешься, кому и на что выделить бюджет в сто тысяч соверенов, и такие решения принимаются каждый год, то в среднем через тебя проходит двести семьдесят соверенов в день. Они не твои, но ты ими распоряжаешься. Понятно?
– Прости, мама, – перебила Гермиона, – по-твоему, положение только у тех, кто на службе?
– Нет, конечно, – досадливо поморщилась мать. – Хотя да, ты не додумала… Смотри. Кроме службы, есть ещё всякие возможности. Например, связи. Ты можешь напеть в ухо той, которая распоряжается бюджетом. Если она в этом вопросе слушает только тебя, считай, что это ты им распоряжаешься. Или, скажем, репутация. Это те же связи, только безличные. Допустим, кто-то не служит, но у неё есть авторитет и репутация. Выражается это в том, что к ней обращаются за советами и эти советы чаще всего принимаются. И если совет касается вопроса о том, кому выделить бюджет в двести тысяч соверенов, и этот совет будет принят с вероятностью семьдесят процентов…
– Я поняла, – сказала Фру-Фру, – но это как-то очень… механически. Не всё же меряется на деньги?
– Только потому, что цену на некоторые вещи трудно определить заранее, – ответила мать, – но платить-то приходится всегда. Впрочем, ты права, на самом деле цена решения измеряется не совсем в деньгах. Но не хочу забивать тебе голову тонкостями. Слушай дальше. Какими бы ты суммами ни распоряжалась, очень важно, насколько твоё положение устойчиво. Если тебя могут лишить возможности решать вопросы… – она задумалась.
– То есть выгнать со службы? – уточнила Гермиона.
– Ну если твоё положение чисто служебное – то да. Если связи – поссорить. Если ты уважаема и у
