– Вот как, – буркнул Престкотт.
– О серьёзности отношения царя Михаила к Ангарии говорит срочное создание тайного приказа с Беклемишевым во главе. Детали, касающиеся этого приказа, сейчас в глубокой тайне. А воеводу того охраняют стрельцы во множестве. Легче схватить одного из ангарцев, – сказал и тут же осёкся Томас.
– Чёрт возьми, Томас! Вы уже изволили попробовать, и что из этого вышло? – с готовностью накинулся на Тассера Вильям.
Томас порядком устал слушать нравоучения молодого самовлюблённого барана. Только то, что этот недоносок является помощником самого Хайда и действует по его приказу, останавливало седовласого Тассера.
«А что если податься в Лондон?» – уныло подумал он.
– Давайте перейдём к Дании? – предложил Вильям. – Под бутылочку отличного испанского хереса, – он кликнул сонного слугу, чтобы тот принёс господам выпить и поесть, чем немного смягчил сердце Тассера.
– Я не осведомлён насчёт Дании, сэр, – предупредил собеседника Томас, поёрзав на скрипучем кресле. – Кроме того, что прочитал в докладе купца.
– Этого мало? – удивился Вильям, выгнув бровь. – Если это, как вы говорите, русские… То так, походя, приобрести остров у Кристиана, а затем отдать его польскому протекторату…
– Ангарцы ведут свою игру, сэр, – Томас держал в руке оловянную чашечку, пока слуга наливал ему херес из бутылки тёмного стекла. – Вы думали об этом?
– Ха, – усмехнулся Вильям, глотнув обжигающего язык напитка. – Думал ли я? Уверяю вас – да! И что у меня получилось? Я набросал тут план для составления отчёта сэру Эдварду Хайду, – помедлил он: – Откуда-то с сибирского востока в Московию тайно приезжают послы некоей Ангарии, где имеют обстоятельный разговор с царём Михаилом. Они предлагают ему товары для торговли – мушкеты, зеркала и прочее не столь важное сейчас, но, несомненно, нужное для нашего изучения. Причём послы знакомы с английской речью, общаются на ней свободно. Но используют странный диалект, наиболее близкий к лондонскому, если судить по бумаге, составленной ими на Дойла. Ангарцы сорят первосортным золотом. Это посольство имеет успех в Москве, после чего оно опять же тайно следует в Данию, где общается с королём Кристианом. Послы там также имеют успех, о чём свидетельствует наш осведомитель. Кристиан тоже испытывает ангарский мушкет, после чего ангарцы получают в распоряжение остров Эзель. Ну а потом явный визит к герцогу Курляндии – вассалу польского короля. Что нас ждёт здесь?
– Не знаю, – искренне пожал плечами Томас.
– А я знаю! – воскликнул Престкотт. – Вы можете представить себе армию Дании и орды московитов, вооружёнными этими чудо-мушкетами?
– А куда направятся эти послы дальше, к польскому королю? – закашлявшись от крепости напитка, проговорил Тассер. – Швыряться золотом там?
– Возможно, – задумался Вильям, мучительно перебирая в памяти все обстоятельства этого тёмного и непонятного дела. Наконец, его осенило: – Я понял! – возбуждённо прокричал он. – Готовится разлад наших союзников в европейской войне. Нам с вами нужно срочно поговорить с сэром Эдвардом. Мне нужен Патрик Дойл, срочно!
Тассер удивлённо посмотрел на Вильяма:
«А этот молокосос не так глуп», – подумал бывший член московской торговой компании. Как ему показалось, он понял, что имел в виду Вильям.
– Я найду для вас отличную возможность ещё раз послужить королю и Англии, Томас, – продолжал говорить Престкотт. – Для вас и вашего молодого друга Патрика. Вы должны будете попасть на Эзель! Любыми способами, понимаете, любыми! И получить ангарский мушкет. Вы понимаете, что верным роялистам он необходим? Армия парламента более многочисленна, чем наша. В случае успеха вы не останетесь без должной щедрой награды от короля. Я надеюсь на ваш опыт купца и дипломата и думаю, дворянский титул будет вам достойной платой.
Владиангарск. Ранняя осень 7151 (1643)
В небольшом городке, поставленном в полукилометре от крепости, начался аврал. Пришедший из Енисейска пароход «Молния», тащивший две баржи, привёз часть царского переселенческого каравана. Этим рейсом прибыло пять сотен крестьян, которых надо было разместить, накормить и обогреть, а также обследовать на предмет заболеваний да повывести кишащих на некоторых людях паразитов. Те же, к кому не было никаких нареканий и у кого все члены семьи были здоровы, проходили после помывки в бане из огороженной части городка в неогороженную. Причём попасть на ту сторону можно было только через одноэтажное небольшое здание пункта миграционного контроля. Выходили из него уже граждане Ангарского княжества с карточкой семейного учёта и предписанием к поселению в том или ином посёлке.
На этот раз кроме пары сотен крестьян нижегородских земель было полторы сотни башкир и двести посадских человек из Нарымского городка, бунтовавших против новых воевод в прошлом году. Всех этих людей надо было пропустить через эту службу до того, как придут «Гром» и «Ураган» с оставшимися в Енисейске людьми.
Тем временем на участке между Енисеем и Кетью прокладывался путь – настилались гати, мосты через многочисленные небольшие речушки, вырубались просеки, основывались дополнительные острожки – и всё это за ангарское золото. Царь Михаил желал иметь на этом, не столь длинном участке пути, что шёл посуху, хорошую дорогу. На Урале, втором пешем участке пути, от притока Тавды до притока Камы, уже всё было устроено.
На первом пароходе прибыл и боярин Беклемишев со свитой из нескольких дьяков и московских дворян. Среди прочих был и посланный лично царём Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин, сын бедного псковского помещика, который совсем недавно стал служить в Посольском приказе. Михаил Фёдорович лично пожелал отправить этого молодого ещё чиновника в Ангарию, послушав дельный совет головы Посольского приказа думного дьяка Фёдора Лихачёва.
Московские гости чинно сошли с парохода и, оглядываясь по сторонам, проследовали за головой Ангарского приказа Василием Беклемишевым, которого распирало от гордости. Его уверенный вид говорил о том, что, в отличие от всех остальных, приказной голова в Ангарии свой человек. Вот и с воеводой граничного городка он обнялся по-братски.
– Воевода Ярослав Ростиславлевич! – обратился к Петренко Беклемишев. – Покуда твои люди отдарок царю нашему, государю великому Михаилу Фёдоровичу отсчитывают, ты бы князю вашему Соколу Вячеславу Андреевичу по радиву обсказал, дабы иль он в енту крепость пожаловал, аль мы к нему бы прибыли.
– Дело есть к князю нашему важное? – деловым тоном спросил наряженный в парадную форму владиангарский воевода. – Сей же час передам Вячеславу Андреевичу.
– Зело важное дельце у нас, – басом подтвердил мужчина в богатом кафтане, стоявший впереди прочих гостей. – Государь наш, великий царь Михаил Фёдорович, послал меня закупить в княжестве ангарском мушкетов и пистолей, а тако же и пушек.
– Плата у нас едина, – закашлялся Петренко, чтобы скрыть немалое удивление. – Соколу только люди надобны.
– Хуть какие? – прищурился московский дипломат. – А ежели ногайцев али казанцев слать будем?
– Казанцев, пожалуй, можно, а вот ногайцев – то
