– Это осложняет дело. – Принц стал серьезным и хмурым. – Траур будет длиться тридцать дней, после чего нужно будет объявить преемника, а за это время тебе нужно будет вспомнить свой секрет. Я же, со свой стороны, если батюшка укажет на меня, подпишу указ о твоем помиловании. Верь мне, Котов. Альберт своих не бросает.
С одной стороны, предложение венценосной особы было весьма привлекательно. В своей прошлой жизни я никогда не общался с властями предержащими столь высокого уровня, хоть и отлично понимал, во что может вылиться дружба с будущим королем. Если уж и обустраиваться в этом горячечном бреду, то со всеми удобствами. Осложняло перспективы то, что Альберт требовал от меня невозможного. Я не то чтобы не мог этого сделать, а даже не представлял, с какой стороны приниматься за дело.
– Ваше высочество. – Адвокат кашлянул в кулак. – Я не уверен, что ваш план столь строен, как нам бы всем хотелось.
– Поясни! – В голосе Альберта скользнули стальные нотки.
– Ваш брат. Вы уверены, что он не знает о Сером Коте? А что, если он в курсе, что чаша весов в случае эксперимента не склонится в его пользу? Голос из магического шара конечно не доказательство, но лишний козырь. Отдав его вам, он лишится части поддержки, а это ему вовсе ни к чему. Серый Кот становится проблемой, а проблемы подобного толка решаются просто. Наемный убийца – самый простой вариант, а если Кота переправят в тюрьму, то проживет он там не больше недели. Вы уж мне поверьте, я знаком с тюремными порядками.
Вот тут-то я действительно струхнул. В свое время, в часы досуга, я почитывал фантастические романы про неких «попаданцев». Человек там попадал в прошлое, будущее или параллельный мир и, вжившись в новую шкуру человека, зверя или другого персонажа, становился великим воином, страшным диктатором или, как в моем случае, некромантом. Однако то были книги, и доброй волей автора все выживали и становились только лучше. В моем же случае все было совсем по-другому. В мозгу вдруг мелькнула шальная мысль, вопрос, ответ на который расставил бы все на свои места.
– Ваше высочество? – обратился я к принцу. – У вас не будет зеркала?
Принц прищурился и, порывшись в своих карманах, вытащил продолговатую коробочку.
– Это моя табакерка, – пояснил он, протягивая мне изящную, похоже, серебряную вещицу с причудливым растительным орнаментом. – Внутренняя часть крышки отполирована, так что вполне может вам подойти.
Я благодарно кивнул и, приняв табакерку, отщелкнул крышку. Все. Приплыли. Я попал. С полированной серебряной поверхности на меня смотрело совершенно незнакомое лицо. Тонкий нос, глубоко посаженные зеленые глаза, выдающиеся скулы и белые, будто нарочито выбеленные волосы. Я оказался альбиносом из той породы, что даже при дневном свете смотрятся как упыри, а уж в плохом освещении камеры и подавно. На моем новом подбородке виднелся крохотный, давно заживший и еле различимый шрам. Такой же имелся под правым веком и на шее. Ни бороды, ни усов, слава богу, не было. Человек, смотрящий на меня из отражения, никогда не был майором Котовым. Он был Котом, а уж Серым там или другого цвета – без разницы. Вот значит, какой я попаданец – от слова «попал».
На следующее утро меня снова посетил адвокат. На этот раз он привел с собой полноватого суетливого старика в просторных одеждах и сандалиях на босу ногу. Волосы на голове пожилого человека были аккуратно забраны в конских хвост, а на шее у посетителя висело несколько цепочек с различными кулонами.
– Что пожаловал, Грэм? – поинтересовался я, едва нога адвоката оказалась за порогом.
– Проверить надо, – сухо бросил он. – Вот мистер Виртус, специалист по таким вот закидонам. Тот, с кем ты вчера говорил, желает убедиться в надежности вложений и перспективе инвестиций.
То, что Грэм перешел на финансовый жаргон, меня отнюдь не смутило. Совершенно понятно было, что Альберт хотел удостовериться в моих словах.
Виртус без приглашения бухнулся рядом со мной на нары.
– Лежите смирно, Кот, – отрывистым дребезжащим фальцетом выдал старикашка. – Не осложняйте мне жизнь. Процедура безболезненна, однако на практике применялась пару раз за всю историю магической академии, так что придется потерпеть.
Терпеть пришлось почти полтора часа, а то и больше. Часов у меня не оказалось, так что определить время продолжения экзекуции у меня возможности не было.
Виртус начал с внешнего осмотра, потрогал лоб, посчитал пульс, попросил открыть рот шире и зачем-то пересчитал мои зубы. Потом он перешел к измерениям, и с помощью портняжного метра обмерил меня от макушки до пят, профессиональными четкими движениями портного или, что скорее, гробовщика. Далее он с пристрастием расспросил меня о снах, а потом начал задавать и вовсе странные вопросы. Мол, сколько мне лет, какого цвета сыр или, если сложить два воза брюквы и три корзины яблок, сколько свиных хвостов у меня будет на выходе. Бред этот больше походил на работу с больным психиатра, так что я отнесся ко всему к этому весьма скептически. Самое интересное началось в финале осмотра. Заставив меня встать посреди камеры, Виртус очертил вокруг меня круг и принялся закидывать туда камешки. Одни сразу падали на землю, совсем рядом, другие отскакивали, а когда мне уже совсем надоело это развлечение, старик размахнулся и швырнул в меня здоровым синим кристаллом. Я инстинктивно закрыл лицо руками и попытался отклониться, однако ничего не произошло. Камень просто завис в воздухе и некоторое время крутился вокруг меня будто вертолет, после чего плавно, почти величественно выплыл за пределы круга и уже там рухнул в пыль.
Виртуса было не узнать. Он сначала побледнел, потом покраснел и, казалось, даже похудел.
– Ну что там, мастер? – с интересом поглядывая на приключения синего камня, поинтересовался Грэм.
– Ничего не понимаю, – проблеял Виртус, подбирая кристалл с пола. – Камень принадлежности работает только на демонах и одержимых, однако перед нами ни то и ни другое. Разум обследуемого не замутнен, и никакой посторонней сущности внутри его нет. За это я могу ручаться.
Грэм с нескрываемым интересом взглянул на меня, а уже через секунду дверь камеры захлопнулась за спиной этой парочки.
Утро третьего дня началось с ранней побудки. Сначала распахнулась крохотная дверца в самом низу, и чья-то рука с траурными ногтями подсунула поднос с миской похлебки и двумя кусками черствого хлеба. Приборов предусмотрено не было, так что за свой второй завтрак в этом мире я принялся на восточный манер – отхлебывая похлебку и помогая себе хлебной коркой. Кормили тут, слава богу, не так уж и плохо.
Я прислушивался к возне за дверью, пока наконец не услышал
