– Чудодейственны? – встрепенулась Лиза. – Дэн, не думаешь, что Амалия могла ухватиться за возможность вылечить родственницу с помощью этой смолы как за последнюю надежду?
– И снарядила в горы год назад этих мужиков? По времени совпадает. Но все равно в голове не укладывается… Чтобы Амалия, такая вся до кончиков ногтей правильная, верила в действие этой, гм, смолы?
– Дэн, если она была в отчаянии, как ты сказал, поверила бы во что угодно.
– Тогда что получается, что эти два бандюгана убили проводника и тем самым «выпустили» Анну? Не стало Игната, никто больше не мог следить за его внучкой Дарьей и не допускать, чтобы Анна в ней взяла верх. Интересно выходит… Знает ли об этом сама Амалия?
– Сомневаюсь, – качнула головой Лиза. Их разговор прервал писк телефона Дэна. Он прочитал сообщение, улыбнулся и что-то ответил. А затем вновь поднял на Лизу глаза:
– Лиз, еще кое-что. Понимаешь… Мне позвонила мама.
– И? – напряглась Лиза. Ситуация развернулась другим боком? Теперь мама Дэна из-за новой шумихи вокруг его имени выступила против их отношений?
– Да не пугайся! – засмеялся Дэн. – Мама у меня мировая. Позвонила сказать, что встретит нас в аэропорту и сейчас вот попросила сообщить ей номер рейса. Захотела, чтобы я лично представил ей тебя. Потому что уже устала узнавать о моей личной жизни из прессы.
13
Хуже быть не могло. Хотя бывали у Амалии и плохие денечки. Но в случаях рабочих проблем она все держала под контролем. А как управлять снежной лавиной, которая несется с гор, поглощая все на своем пути? И сложнее всего оказалось принять то, что она сама подстроила себе ловушку. Она! Которая просчитывала все на несколько шагов вперед. Если бы не запущенные о Дэне слухи, которые вызывали такую шумиху, слитая в желтую прессу грязь о ней самой прошла бы незамеченной. А так сплетни о ней попали на более чем благодатную почву. Публика жаждала подробностей и продолжения скандала. Ждала от Дэна публичных заявлений – оправданий или ответных нападок. Ждала с тем, чтобы травить дальше с особой жестокостью. Но Дэн молчал, будто происходящее не касалось его никоим образом. Или будто ему было все равно. А публика в разогретом аппетите ждала и жаждала. Поэтому, когда появились слухи, связанные с бывшей любовницей оскандалившегося писателя, «тролли» набросились на нее.
Амалия весь день провела в офисе. Она не труслива, чтобы прятаться дома, и ее гордость королевы ничто не сможет попрать – ни тошнотворные публикации, ни нападки интернет-пользователей, ни смешки и пересуды персонала. Она справится. Хоть сейчас все, казалось, стояло на зыбучих песках – и ее репутация, и ее бизнес. Не то чтобы публикации серьезно вредили ее делу, но за эти дни сорвалась уже третья сделка. Она справится, потому что случалось и худшее.
Например, когда прошлым летом бабушке Тамаре поставили страшный диагноз и ни один из врачей, к которым Амалия обратилась, не оставил хотя бы призрачной надежды. И тогда Амалия, атеистка до кончиков ногтей, поверила в чудо. Бабушка Тамара любила рассказывать про одно место в горах, которое считается святым. Будто много лет, а то и столетий назад упал с неба как знак раскаленный шар, оставил вмятину в горе в виде неглубокой пещеры. А на одной из стен проявился святой лик. Будто, как говорила молва, перед войнами, бедствиями или неурожайными годами плачет Дева прозрачными слезами, которые потом застывают на стенах пещеры темнеющей от времени смолой. И эти слезы, люди верили, не только спасают от бед и несчастий, но и вылечивают чудесным образом смертельные недуги.
Амалия всегда скептически фыркала в ответ на эти рассказы, а Анна, их ненормальная Анна, засыпала бабушку Тамару вопросами. Амалия слушала, посмеиваясь, и обязательно добавляла, что «огненный шар», прилетевший с неба «божьим знаком», был на самом деле куском метеорита, а те самые чудотворные слезы, застывающие на стенах пещеры, – пометом летучих мышей. Бабушка Тамара не обижалась, улыбалась светлой улыбкой и гладила Амалию по голове. А Анна тут же бросалась защищать легенды так отчаянно, будто отстаивала собственную честь.
Но, как бы там ни было, бабушка Тамара изредка покупала те самые «слезы», которые представляли собой темные слипшиеся кусочки горной смолы. Пути до нужной пещеры были слишком опасны, только один проводник знал туда обходные тропы. Поэтому ничтожные граммы «чудотворной» смолы стоили – как запчасти для самолета. Амалия нередко сердилась на бабушку Тамару за то, что она тратила свои сбережения на такую чепуху. Бабушка Тамара с нею не спорила, но и не соглашалась. Из раздобытых «слез» делала настойку на спирту, которую по каплям добавляла себе и девочкам в чай. И, может, было все же в смолах что-то лечебное, потому что все те годы они втроем были здоровы, даже простуды их не брали. А когда Амалия перевезла семью в столицу и запас смолы закончился, бабушка Тамара разом сдала. Когда последний, к которому они обратились, светила подтвердил самые худшие прогнозы, Амалия оказалась на грани отчаяния. Бабушка Тамара же бодро воскликнула: «Мне бы мою настойку! Вылечилась бы от этой хвори и без всяких врачей». С тем, что бабушка вылечилась бы «без всяких врачей», Амалия была категорически не согласна. Но фраза про настойку подарила ей надежду. Так бывает, что даже самые несгибаемые атеисты начинают неистово молиться в потерявших управление самолетах.
Уже через день Амалия нашла двух типов, которые за внушительную сумму готовы были рискнуть и принести «слезы». Она столько раз видела ту горную смолу, что легко отличила бы ее от подделки, о чем прямо и заявила нанятым ею типам. За обман она бы стерла их в пыль без жерновов. Но недоумки сделали еще хуже, чем попытка обмануть ее: убили единственного проводника. И как Амалия ни разыскивала их через своих людей, они будто сгинули в преисподней. Она искала и других проводников, только никто больше не решался идти в пещеру за смолой. Так Амалия снова потеряла веру в чудо.
А потом появился Дэн. Тот, кто просто своим присутствием вытаскивал ее из пучины депрессии, в которую она едва не скатывалась, потому что бабушка Тамара тяжело, медленно и неизбежно уходила. Дэн умел рассмешить Амалию даже в те моменты, когда ей хотелось рыдать. И она снова поверила – уже в любовь. Пожалуй, за всю жизнь она по-настоящему любила лишь бабушку Тамару. И себя. А теперь и Дэна. Поэтому, когда он ушел – внезапно и безвозвратно, – это было сродни тому, как если бы ей вырвали сердце.
А теперь у нее отнимали святое – безупречную репутацию – и тем самым разрушали ее бизнес. Кто из конкурентов «заказал» ее? Узнал обо всех ее слабостях и воткнул в самые больные места по дюжине ножей? Кто мог ненавидеть ее до такой степени? И откуда узнал о том, что случилось тогда, двенадцать лет назад, в горах?
Как бы ей хотелось посмотреть ему в глаза…
* * *– Весенин, послушай меня, – сказал нарочито ласково Ивасин, и Дэн понял, что именно друг сейчас ответит. Едва вернувшись в Москву, Дэн приехал к Петру на работу, чтобы поделиться их с Лизой открытиями. Но излишне ласковый тон Ивасина не предвещал ничего хорошего. Сейчас Петр напомнит, что просил их не вмешиваться. Будет искать нестыковки в логично
