– Да, конечно, – ответил офицер Линден. – Но не для того, чтобы выявлять нарушителей лимита времени. Все-таки мы полицейские, а не контроллеры парковок.
– Я понимаю, – сказала Холли. – Но вы наверняка проверяете городские стоянки на предмет брошенных автомобилей, числящихся в угоне?
Линден рассмеялся.
– Видимо, ваше агентство специализируется на розыске угнанных автомобилей?
– И лиц, сбежавших из-под залога. Это наш хлеб с маслом.
– Тогда вы знаете, как это работает. Нас особенно интересуют дорогие машины, которые слишком долго стоят на парковках в черте города и на долгосрочной стоянке в аэропорту. «Денали», «эскалейды», «ягуары», «бумеры». Вы сказали, у этого белого микроавтобуса были нью-йоркские номера?
– Да.
– Такой микроавтобус скорее всего не привлек бы внимания в первый день – люди из штата Нью-Йорк приезжают в Дейтон, как бы странно это ни звучало, – но если бы он был на той же стоянке и на следующий день… Да, его бы могли заприметить.
До приезда Мейтлендов все равно оставались целые сутки.
– Спасибо, офицер.
– Если нужно, я могу проверить штрафную стоянку.
– Не нужно. В следующий раз этот микроавтобус объявился в тысяче милях к югу отсюда.
– Можно спросить, почему он вас интересует?
– Конечно, – сказала Холли. В конце концов, это был сотрудник полиции. – Он был использован для похищения ребенка, которого потом убили.
5Теперь Холли была уверена на девяносто девять процентов, что микроавтобус угнали с муниципальной автостоянки еще до того, как Терри Мейтленд с семьей прилетел в Дейтон 21 апреля. Ладно, одно дело сделано. Дальше по плану: дейтонский пансионат Хейсмана. Длинное невысокое здание пансионата располагалось на ухоженной зеленой территории площадью не меньше четырех акров. Роща отделяла его от корпусов медицинского центра «Киндред», в ведении которого, вероятно, и находился пансионат, приносивший немалую прибыль; место было явно не из дешевых. У Питера Мейтленда были либо хорошие сбережения, либо хорошая страховка, либо и то и другое, с одобрением подумала Холли. В этот ранний утренний час почти все гостевые парковочные места были свободны, но Холли поставила свой «приус» в дальнем конце стоянки. У нее была норма – 12 000 шагов в день, и она никогда не упускала возможности пройтись пешком.
Она на минутку замешкалась на крыльце, наблюдая за тремя санитарами, которые вывели на прогулку трех пациентов (один из которых вроде бы даже вполне понимал, кто он и где он), потом вошла внутрь. Просторный вестибюль с высоким потолком производил благоприятное впечатление, но за ароматами воска для пола и полироли Холли различила слабый запах мочи, доносившийся из глубин здания. И был еще один запах – странный, тяжелый. Назвать его запахом утраченных надежд было бы глупо и как-то слишком драматично, но именно таким он и казался. Наверное, потому, что все свои ранние годы я провела, глядя на дырку от бублика, а не на сам бублик, подумала Холли.
На стойке регистратуры стояла табличка: «ВСЕМ ПОСЕТИТЕЛЯМ НЕОБХОДИМО ОТМЕТИТЬСЯ У ДЕЖУРНОГО АДМИНИСТРАТОРА». Администратор (миссис Келли, согласно еще одной маленькой табличке на стойке) радушно улыбнулась Холли:
– Доброе утро. Чем я могу вам помочь?
Поначалу все шло хорошо, но когда Холли спросила, можно ли ей повидаться с Питером Мейтлендом, миссис Келли заметно напряглась. Она по-прежнему улыбалась, но ее взгляд сделался настороженным и холодным.
– Вы его родственница? Член семьи?
– Нет. Я друг семьи.
Холли подумала, что в этом есть доля правды. Она работает на адвоката миссис Мейтленд, а значит, по сути, на саму миссис Мейтленд, и если ты занимаешься сбором данных, которые помогают восстановить доброе имя покойного мужа вдовы, то, наверное, ты и есть друг семьи. В каком-то смысле.
– Боюсь, ничего не получится, – сказала миссис Келли. Она все еще улыбалась, но исключительно ради приличия. – Если вы не член семьи, я буду вынуждена попросить вас уйти. У нас не положено пускать посторонних. И в любом случае мистер Мейтленд все равно вас не узнает. Этим летом его состояние заметно ухудшилось.
– Именно летом или после визита Терри весной?
Теперь миссис Келли даже не улыбалась.
– Вы журналист? – спросила она. – Если да, вы обязаны сообщить мне об этом в соответствии с действующим законодательством, и я попрошу вас немедленно покинуть наше учреждение. Если вы откажетесь уходить, я вызову охрану, и вас выведут принудительно. Мы достаточно натерпелись от вашей братии.
А вот это уже интересно. Возможно, что никакой связи с делом Мейтленда тут нет. Но все равно надо проверить. В конце концов, миссис Келли общалась с Холли вполне любезно, пока та не заговорила о Питере Мейтленде.
– Я не журналист.
– Я поверю вам на слово. Но поскольку вы не являетесь родственницей пациента, я все равно попрошу вас уйти.
– Хорошо, – сказала Холли и направилась к выходу, но тут ей в голову пришла одна мысль, и она обернулась к администратору. – А если Терри, сын мистера Мейтленда, позвонит и поручится за меня? Это как-то поможет?
– Наверное, – нехотя произнесла миссис Келли. – Но ему придется ответить на некоторые вопросы, чтобы я убедилась, что это именно мистер Мейтленд, а не кто-то из ваших коллег, выдающий себя за него. Возможно, мисс Гибни, вам это покажется паранойей, но нам столько всего пришлось вытерпеть. И я очень ответственно подхожу к исполнению своих обязанностей.
– Я понимаю.
– Может быть, понимаете. Может быть, нет. Но в любом случае разговаривать с Питером бесполезно. Полиция уже пыталась. У него Альцгеймер, последняя стадия. Спросите у младшего мистера Мейтленда, он вам скажет.
Младший мистер Мейтленд ничего мне не скажет, миссис Келли, потому что он уже неделю как мертв. Но вы об этом не знаете, да?
– Когда полиция пыталась поговорить с Питером Мейтлендом в последний раз? Я интересуюсь как друг семьи.
Миссис Келли секунду подумала и сказала:
– Я вам не верю. И не буду отвечать на ваши вопросы.
Билл давно бы уже очаровал миссис Келли, и она прониклась бы к нему доверием и симпатией, а под конец разговора они обменялись бы электронной почтой и пообещали бы поддерживать связь на «Фейсбуке», но Холли при всех своих, несомненно, блестящих мыслительных способностях до сих пор не освоила навыки социального взаимодействия, которые ее психолог называл «работой с людьми». Она ушла, слегка раздосадованная, но не разочарованная.
Расследование становилось все интереснее и интереснее.
6В этот ясный, солнечный вторник, около одиннадцати утра, Холли сидела в парке Эндрю Дина на скамейке в тени, неторопливо потягивала латте из «Старбакса» и размышляла о странной беседе с миссис Келли.
Миссис Келли не знала, что Терри мертв. Возможно, никто из сотрудников пансионата об этом не знал, что, впрочем, неудивительно. Убийства Фрэнка Питерсона и Терри Мейтленда произошли в крошечном городке, за сотни миль от Дейтона; даже если и были какие-то сообщения в федеральных СМИ, то на
