– Не трать время попусту. Даже если ты в нее войдешь, папки будут пусты. Ты ничего не знаешь о сотрудниках НИИ. Информации попросту неоткуда взяться.
– Логично, – смущенно пробормотала Света. – Тогда что мы ищем? Здесь вон сколько всего! Можно до утра ковыряться, а времени мало, как ты говоришь.
Антон приблизил лицо к монитору почти вплотную.
– Сессии мне кажутся перспективными.
– Сессии, значит, сессии.
Ветка распустилась новыми папками, пронумерованными шестизначными числами.
– Это же даты! – сообразила Света. – Год, месяц, день! Начнем с самой свежей?
– Конечно. Ведь это сегодняшнее число.
С легкой опаской Света навела курсор на «плюс». Кликнула, раскрывая содержимое ветки. На этот раз папок оказалось куда меньше. Всего четыре штуки, куда как с менее туманными названиями: «Никольская Лилия Владимировна», «Радимов Виталий Борисович», «Павловский Кирилл Алексеевич»… Курсор застыл, не смея раскрыть последнюю папку. «Конова Светлана Юрьевна».
Заставить себя Света не смогла. Быстро кликнула на Кирилла и подчеркнуто внимательно стала изучать выпрыгнувшее досье. Информация оказалась на редкость подробной. От имени-отчества родителей и группы крови до предпочтительного типажа спутницы жизни.
– Если это архив моей памяти, – спросила Света удивленно, – то откуда я столько знаю про Кирилла? Или я все это нафантазировала?
– Не забывай, это ведь и его сон тоже. Все, что знает он, Лиля, Виталий, знаешь и ты. Меня куда больше интересует, что в твоей папке…
Он вновь постучал ногтем по стеклу.
– Зануда! – буркнула Света. – Может, я на него запала?
– Ты врешь сама себе, помнишь? Я же вижу, что тебе просто страшно. Но эти знания давно в твоей голове. Открывай, не бойся! Я рядом…
– О-ох-х-х… – Света всплеснула руками, чтобы побороть дрожь. – Ладно, поехали!
В ее папке информации было не меньше, чем в Кирилловой.
– Место рождения – поселок Рассвет? Какого черта?!
– Это все тетя Лара. Она в самом деле хорошая женщина. Но, к сожалению, не очень умная. Вместо того чтобы рассказать нам о прошлом мамы, о секте, тетя Лара все это скрыла и тем самым поставила нас под удар. Мы оказались не готовы к возвращению кошмара из прошлого.
– Твою мать! – Света с досады хлопнула ладонью по столу так, что подпрыгнула клавиатура. – Я вот вроде понимаю, что она все сделала правильно, но… как же, блин, бесит, когда кто-то решает за тебя!
– Гнев не лучший помощник. Соберись. Ищи.
Света поскроллила вниз, бегло проглядывая собственную скудную биографию. Болезни – ссылка на амбулаторную карту. Учеба – ссылка на аттестат о среднем образовании. Документы – ссылка на четкие цветные сканы паспорта, индивидуального налогового номера, страхового пенсионного свидетельства и даже удостоверение постоянного клиента фитнес-центра возле дома. Господи, да здесь были даже данные ее банковских карточек, с номерами счетов и ПИН-кодами! Света недоверчиво качала головой – развернутая вкладка и в самом деле вмещала всю ее жизнь.
– Не там. Вернись в начало, – терпеливо подсказал Антон.
В начало… Что могло бы заинтересовать ее в самом начале? Дата рождения? Рост, вес, цвет глаз? Вряд ли тут могут поджидать какие-то откровения. Родственники… Родители. Мама? «Конова Мария Викторовна». И вместо плюсика, раскрывающего ветку папок, ссылка. Из всей родни только на ней.
За плечом довольно хмыкнул ангел-хранитель Антон. С замирающим сердцем Света перешла по ссылке. И вновь оказалась в сессиях. В самом начале. На самой первой папке. «98.08.05.». Внутри еще три папки. Мамина, профессора Лаберина и… Света повернулась к брату, порывисто схватила его за руку.
– Господи… – прошептала она. – Ты ведь тогда еще совсем маленьким был…
– Извини, я почти ничего не помню, – Антон виновато опустил глаза. – Всю жизнь думал, что это очередной кошмарный сон. Кто ж мог знать, что это отголоски старого эксперимента?
– Это сон про побег? Ты об этом писал в дневниках?
Антон кивнул.
– Хочешь посмотреть, как это было?
– А это… – Света замялась. Хотела спросить, не опасно ли это, но поняла, что совершенно не боится.
– А это возможно? – выкрутилась она.
– Здесь возможно все. Твой сон – твои правила. Включай.
Он ткнул пальцем в иконку видеокамеры, прикрепленной в самом конце страницы. «Конова М. В. Сессия 98.08.05.». Собственная рука, нажимающая клавишу мыши, показалась Свете чужой. Всплыло окошко видеопроигрывателя, расширилось до размеров экрана. Света зачарованно смотрела в него, ожидая начала действия, и не заметила, как ее втянуло внутрь.
Глава двенадцатая. Прошлое есть сон
На утренний обход притащился главный, Лаберин. Молодой самоуверенный докторишка, весь в белом. Уже тогда Маша поняла, что дело плохо. В сопровождении двух дюжих санитаров он вошел, стремительный, вечно спешащий куда-то по делам, гораздо более важным, чем беременная шизофреничка. По крайней мере таким он желал выглядеть в ее глазах. Маша давно раскусила все их трюки. Они хотели, чтобы она думала, что не важна им. Именно так. Считали ее идиоткой. Ничем не лучше старухи из соседней палаты, что разговаривает с умершим мужем и гадит под себя.
Санитаров Маша побаивалась. Широкоплечие тюремщики с мускулистыми руками и интеллектом табуретки. Они владели целым арсеналом принуждения – ремни, цепи, шприцы, полные туманящего разум яда, и даже кое-что посерьезнее. Один из них носил в кармане кастет – усмирять буйных. А второй – целый набор отверток. Формально, чтобы закручивать винты на стальных браслетах в изголовье койки, но умные люди понимают, что в умелых руках отвертка не хуже ножа… Было что-то гадкое в их маслянистых глазках, в усмешках, которыми они обменивались, даже в том, как они упаковывали ее в смирительную рубашку. Глубоко запрятанная похоть и удовольствие от власти над беззащитным. В последнее время они почти не проверяли, выпивает ли она лекарство, но Маше казалось, что они знают о щели под подоконником, куда она прятала выплюнутые таблетки. Из щели задувал холодный ветер, и Маша всякий раз усмехалась, думая, что извлекает две пользы разом: остается в сознании и заделывает щель, избавляясь от сквозняков в палате. С тем количеством таблеток, которым ее фаршировали, узкая ниша должна была исчезнуть через неделю-другую.
А вот доктор не выглядел отталкивающим или злым. Он умел расположить к себе даже самых отъявленных психопатов. Ко всем находил ключик, даже к буйнопомешанным. Поэтому он был куда опаснее парочки громил в тесных халатах и крохотных шапочках. Когда он приходил, Маша улыбалась, приветствовала его вялым взмахом руки. Она знала, как должны вести себя пациенты в ее состоянии, и старательно играла роль одурманенной таблетками дурочки. Первое время, в надежде выбраться на волю через постель, она осторожно заигрывала с ним, однако Лаберин, в отличие от санитаров, Машей иначе как с профессиональной точки зрения не интересовался.
Впрочем, и в другой, настоящей своей личине женскому полу он уделял мало
