– Куда мы бежим? – спросила Света.
– Ты мне скажи, – Антон флегматично повел бровями. – Это твой сон.
– Мой сон… – пробормотала Света. – Мой сон…
И вдруг резко свернула направо, хотя никакого поворота там не было. Поворот появился – стоило Свете решить, что он там есть, просто освещение мешает его увидеть. Брат поднял вверх большой палец.
На новом отрезке также не было окон. Зато оказалось полным-полно дверей. Антон подбежал к ближайшей, подергал ручку. Дверь бесшумно распахнулась. Он приглашающе взмахнул рукой.
– Сюда?
Теряя драгоценные секунды, Света все же остановилась, в задумчивости глядя на укрытие. Тряхнула головой – нет, не сюда – и побежала дальше. На дверях начали появляться таблички: «Лаборатория», «Служебное помещение», «Забор крови». Они мелькали, не вызывая у нее никаких эмоций. А потом нервы зазвенели натянутыми струнами.
– За мной! – скомандовала Света, рывком распахивая глухую деревянную дверь с табличкой «Архив».
– Я же говорил, ты умница! – одобрительно хмыкнул Антон, ныряя следом за сестрой.
За дверью оказалась уходящая вниз деревянная лестница, и Кирилл покатился по ней, как заправский каскадер. Сгруппироваться – вот и все, что он успел сделать, прежде чем отдаться на волю инерции. Сильнее всего досталось плечам и спине. Зато затылок отделался легкой ссадиной. На последней ступеньке он больно приложился коленом и, прежде чем встать, долгое время катался по полу, хрипя и растирая ушибленное место.
Держась за грубо сколоченные занозистые перила, чтобы не упасть, он подождал, пока пройдет головокружение. Дыхание возвращалось с трудом. Передавленная гортань горела адским пламенем. Стоя у подножия лестницы, Кирилл оценил ее размеры. Если бы не боль во всем теле, он бы удивленно присвистнул. Падая с такой высоты, он просто обязан был свернуть себе шею!
Сверху раздался отчаянный крик. Света! Нет времени прохлаждаться. Хромая, Кирилл ступил на лестницу. Он успел пройти ступеней пять, когда доска под ним подломилась. Потеряв равновесие, Кирилл плашмя рухнул на лестницу, проламывая целый ряд ступеней, словно те были сделаны из хрусткой вафельной корочки.
Кое-как стряхнув с себя обломки, Кирилл встал. Подпрыгнул, цепляясь за целую ступень, и даже почти не удивился, когда доска лопнула по самой середине. Он с сомнением посмотрел на перила. Тонкие доски не внушали доверия. Его заперли здесь, чтобы не мешался. Заперли. Заперли…
Стало тяжело дышать. Кирилл рванул ворот, и одинокая пуговица запрыгала по серой бетонной стяжке. Страшась увидеть неизбежное, он все же обернулся. Узкое помещение с низким потолком, лампами без плафонов и кирпичными стенами, уходящими в бесконечную даль. Стоило отпустить взгляд, как стены начинали шевелиться, давить.
Кирилл зажмурился. Помассировал виски, задышал часто, стараясь отсрочить приступ. Ничего не помогало. Открыв глаза, он увидел, что все взаправду. Противоположная стена действительно двигалась. Издевательски-неторопливо ехала прямо на него. Соприкасаясь друг с другом, стыки издавали душераздирающий скрежет. Взлетали и опадали облака рыжей пыли. Кирпичная крошка разлеталась шрапнелью. Худший кошмар обратился явью, а проснуться никак не получалось.
Громкий чавкающий звук заставил Кирилла вздрогнуть. Вертя головой, он искал источник странного шума и вскоре нашел его. Из-под стыков вытекала маслянистая черная жижа, похожая на нефть, но гуще. Первое время она появлялась только на полу, будто движущаяся стена выдавливала ее, как пасту из тюбика. Маленькая волна катилась, то вырываясь вперед тонкими ручейками, то сливаясь в единое глянцевое пятно. Затем хлынуло из-под потолка. Сделав очередной рывок, стена продвинулась сразу на несколько метров, и по ее кирпичному телу зазмеились потеки. Еще один рывок – и брызнуло с боков, будто каток переехал наполненные краской резиновые шары.
Черная жижа вела себя как живая. Капли текли куда вздумается. Могли даже забираться вверх по кладке, перемещаясь по швам раствора. На гладкой поверхности расплывающейся лужи вздувались пузыри. Пятно ширилось, разрасталось, и вскоре стало казаться, что это его щупальца, цепляясь, сдвигают стену, сжимая и без того маленькое пространство.
В какой-то момент Кириллу показалось, что потеки на кирпиче сложились в подобие живого существа с неясно очерченными контурами фигуры и без лица. Видение тут же расплылось, поглощенное стекающей с потолка жидкостью, но той доли секунды, что Кирилл видел его, оказалось достаточно. Плотину рациональности, уже изрядно подточенную событиями последних часов, смыла волна сильнейшей паники.
Кирилл засуетился. Бросился к одной стене, потом к другой. Ощупывал кирпичи в надежде найти какой-нибудь секретный рычаг, что остановит надвигающийся пресс. В фильмах всегда есть секретный рычаг, благодаря которому герой спасается, приведя в действие хитроумный механизм. Он так свято верил в это, что в какой-то момент ему почудилось, будто один из кирпичей шевельнулся. Но сочащаяся черной слизью стена резко рванула вперед, разом преодолев метра три, и Кирилл, завывая от ужаса, отскочил к лестнице.
Лестница! С огромным трудом собрав остатки раздавленной храбрости, Кирилл подошел к движущейся стене насколько возможно близко. Остановился, только когда живая чернота заплескалась у самых кроссовок. Кирилл разбежался, оттолкнулся и в прыжке упал на висящую в воздухе лестницу. Гнилые доски ступеней под его весом тут же рассыпались прахом. Но Кирилл вцепился в направляющие брусья и повис, как гимнаст на кольцах.
За спиной заскрипело, заскрежетало. Эти звуки вскоре поглотило отвратительное бульканье, когда черная смазка догнала ускоряющуюся стену. Очень хотелось обернуться. Не видя опасности, Кирилл представлял, что она уже совсем рядом, в паре сантиметров, и вот-вот сомнет его, разотрет в красное пятно. Все физические силы уходили на то, чтобы удерживать тело на весу. Куда больше психических сил тратилось, чтобы не сорваться, не бросить все и не сдаться на милость судьбы. Очень хотелось прекратить борьбу, свернуться на полу в позу эмбриона, с тихим плачем ожидая смерти. К счастью, воля к жизни перевешивала.
Звук за спиной усиливался, становясь нестерпимо громким. Кирилл подтянулся. Закинул одну ногу на брус, прикрепленный к стене, – выглядит он прочно, должен выдержать. Вторая нога встала на противоположный брус с остатками перил. «Скорее, скорее, надо торопиться», – подстегивал внутренний голос.
Раскинувшись звездочкой над сломанными ступенями, Кирилл осторожно сдвинул руки выше. Подтянул одну ногу. Затем другую. Снова переместил руки. Брусья держали. Работает! Лишь бы не сломались. Такие крепкие, толстые, не должны, не должны…
«Ага, – издевательски шепнул внутренний голос, – ступени тоже выглядели крепкими и толстыми! А на поверку – гнилье!»
Стоило мелькнуть этой мысли, как брус под правой рукой подломился, и Кирилл, не успев толком испугаться, ухнул вниз. От удара о бетонный пол вышибло дух. Мерзко скрежетнули ребра. Правую ногу неестественно вывернуло, и Кирилл боялся взглянуть на нее, опасаясь, что обнаружит открытый перелом. Поглощенный болью, на минуту он забыл о страхе, а когда пришел в себя, до стены было подать рукой.
Затопив все кирпичи,
