– Потому что ты ни в чем не виновата, и тебе незачем умирать.
Лиля подпрыгнула, сжалась в испуге. На предплечьях зашевелились волоски. Голос был женский. Негромкий, но уверенный. Смутно знакомый. Он раздался из дальнего угла спальни, куда не доставала серебристая лунная дорожка.
– Кто здесь?! – голос Лили дрожал.
В ответ – мертвящая тишина. Даже соседи бросили попытки выломать дверь.
Лиля поднялась, настороженно вытянула шею, стараясь увидеть хоть что-нибудь. Ничего. Она несмело шагнула вперед, и прищуренные глаза наконец разглядели тонкую фигуру, двинувшуюся ей навстречу.
– Кто ты?! Что ты здесь делаешь?! Это моя квартира!
Незнакомка не шевелилась. Лиля сделала еще один шаг. Силуэт во тьме приблизился ровно на столько же. Минута напряженного молчания, и Лиля истерично хихикнула. Отражение! Там, у стены, встроенный шкаф-купе, с огромными зеркальными панелями на раздвижных створках. Она испугалась самой себя! Неудивительно, потекшая тушь превратила глаза в черные ямы.
Уже без боязни Лиля подошла почти вплотную. Луна освещала ее со спины, окутывая серебристым ореолом, отчего отражение казалось почти черным. И все же в этой черноте отчетливо просматривались черты лица и заинтересованный, изучающий взгляд. Была в отражении некоторая ненатуральность. Лиля из Зазеркалья выглядела чуть худее, подтянутее, да и морщин, насколько позволяло разглядеть скудное освещение, ни одной не было! Перед ней стояла Лиля семилетней давности. Лиля до знакомства с самым прекрасным мужчиной на земле, который однажды пробьет ее сердце ржавым гвоздем.
Она покосилась на мертвого мужа. Как он мог отказаться от этого?! Его дружки слюной захлебывались, пялясь на Лилю. Конечно, у большинства из них жены после родов превратились в цистерны с жиром. Расплылись, обабились. Запустили себя.
А Лиля свое тело берегла. Не забывала принимать таблетки и всегда заставляла Костю надевать резинку. Не хватало только, чтобы какая-то капля спермы разрушила их семейную идиллию! Третий лишний! Вдвоем все свободное время можно уделять друг другу. У Лили никогда не болела голова, а на время месячных имелись другие варианты. Так почему же тогда, стоило той шлюхе – третьей лишней! – раздвинуть ноги, Костя словно с цепи сорвался? Неужели действительно хотел детей?
«Нет-нет, чушь какая! – одернула себя Лиля. – Просто я постарела, и уже не такая свежая, как эта потаскуха… как ее там?»
Задрав блузку, Лиля со вздохом оттянула кожу на боку. Кажется, вопреки всем фитнесам и пилатесам, начал нарастать жирок? Бархатистость кожи давно уже не дар молодости, а зависит от количества втертых перед сном кремов. И грудь уже не такая упругая. Она взвесила в ладонях крепкие полушария. И чуть не уронила челюсть на пол.
Серебристую амальгаму подергивала рябь – единственное движение, которое происходило в зеркале. Отражение и не думало повторять за Лилей. Скрестило руки на груди, глядя на нее с плохо скрытым сожалением. Лиля подняла руку, проверяя, не кажется ли ей. В ответ отражение покачало головой.
– Ты не изменилась, – сказало оно, и Лиля узнала голос – свой собственный голос. – Ты осталась прежней. Женщина-мечта. Богиня.
– Это не так, – Лиля покачала головой. – Я…
– Посмотри на себя, – мягко перебило отражение. – Посмотри на нас. Какие мы!
На минутку она стала обычным зазеркальным двойником. Копировала движения, кружилась вокруг своей оси, художественно взметала волосы, улыбалась, гладила, касалась. Невесть откуда в руке ее появились круглые белые спонжики, и двуединая Лиля с энтузиазмом стерла потекшую косметику. Отражение старалось на славу и почти не запаздывало.
– Ты прекрасна, как ты можешь не замечать этого? И как он мог быть настолько слепым?! Променять такую женщину на какую-то дрянь!
Пряча смущенную улыбку, Лиля пожала плечами. Ей давно не говорили таких слов. Костя не говорил. Последние несколько месяцев общение у них не ладилось.
– А ведь у тебя все хорошо! Дом – полная чаша, супруг – на зависть, а ты сама желанна и любима! У тебя все хорошо… – Глаза отражения затопила глянцевая тьма. – Было хорошо. Пока не пришла эта драная сука! И все, что сейчас с тобой происходит, – на ее совести!
– Не-е-ет, – Лиля старалась держаться, но слезы уже начали подступать, готовые вот-вот перелиться через веки. – Нет, я ведь и вправду его убила. Сама. Это моих рук дело.
– Хорошенькое дельце! – Лиля-отражение уперлась руками в бока, словно базарная хабалка. – Разве это ты ворвалась в чужую семью? Ты похитила чужого мужчину? Походя разбила чужое счастье? Нет, у тебя и так все было! Когда тебя лишили всего, что тебе дорого, ты просто захотела вернуть свое. Забрать в такое место, где ни одна проклятая разлучница, ни одна шлюха не коснется твоего счастья грязными лапами. Только бессердечная тварь станет винить тебя!
Голос Лили-отражения становился все злее. Часть ее ярости передавалась Лиле настоящей. Ярость затапливала разум, клокотала в горле. Темное безумие, плещущееся в глазах отражения, хотело рвать зубами всякую тварь, что покусится на ее счастье.
– Но ведь меня обвинили! Меня судили, и…
– И признали невиновной, – перебил вкрадчивый голос. – Да и кто сфабриковал обвинение? Родня этого похотливого козла?! – отражение нетерпеливо дернуло подбородком в сторону мертвого Кости. – Они никогда тебя не ценили. Твое счастье их раздражало. Не удивлюсь, если это они познакомили Костю с той шалавой…
Отражение качнулось вперед, выступило за пределы амальгамы. Невесомая рука легла Лиле на плечо. Отражение склонило голову набок, касаясь ее виска макушкой. Это было чертовски странным. Пожалуй, самым странным из того, что Лиле доводилось видеть даже в последние, крайне насыщенные часы. Собственный двойник обнимал ее, и обе они отражались в зеркале.
– Ты ни в чем не виновата. Они считают, что ты сделала это во сне, и мы не станем их разубеждать. Ты – самое лучшее, что случалось с этим неблагодарным мешком дерьма. Он должен быть счастлив, что умер от твоей руки!
Отражения в зеркале синхронно кивнули. Отражение в комнате ласково поцеловало Лилю в щеку, языком снимая слезинку.
– Мне надо было умереть вместе с ним, – всхлипнула Лиля. – И зачем меня только откачали?
– Ну-ну, что ты такое говоришь?! Прекрати сейчас же, слышишь? – отражения, все три, погрозили Лиле пальцем. Тремя одинаковыми пальцами. – Ты собиралась провести Вечность с человеком, который трахал другую женщину у нас дома?! На этой самой кровати?! Да он не заслуживает даже взгляда твоего! Он недостоин целовать твои ноги! Казанова недоделанный!
Отражения в зеркале обернулись к кровати и звонко сплюнули.
– Перестаньте, – жалостливо взмолилась Лиля. – Мне неприятно! Так ведь нельзя!
– А драть уличную девку на супружеском ложе можно? – взъярилось отражение. – Сколько раз они трахались здесь, смеясь над тобой? Десять? Двадцать? Сто? А сколько раз он драл ее в палатке, на этих его туристических слетах? Да, черт возьми, были ли вообще эти туристические слеты?!
– Хватит! –
