Стерев слезы с лица девушки, Ульв отвернулся и встал между ней и ледяным драконом.
– Я не страшусь ни боли, ни смерти, – громко и отчетливо произнес он. – Но есть та, кому я не желаю ни того ни другого. Перед лицом отца и богов я поклялся защищать эту женщину и выполню клятву… любой ценой!
– Ты уже не справился, воин.
– Я тот, кто сломал ледяную клетку и позволил твоей драгоценной пташке упорхнуть. Утолишь ли ты свою ярость лишь созерцанием моей гибели?! Ужели великий Утгарда-Локи сможет спать спокойно, зная, что тот, кто провел его, пирует с асами в Вальхалле? Такова твоя месть, Владыка великанов?!
– Смеешь издеваться надо мной?! – прогремел голос, и пещера затряслась так, что с потолка начали падать куски льда.
– Смею предложить тебе сделку, – не дрогнув, ответил Ульв и сплюнул кровь.
– Что?!
– Я поклялся защищать эту женщину любой ценой, и если боги не могут мне в этом помочь, то я прошу тебя, Владыка Утгарда. Даруй мне свою силу!
– Да как смеешь ты говорить такое?! – Рев Утгарда-Локи неожиданно стих, и когда он заговорил вновь, то его слова звучали иначе. – Ты же понимаешь, что, попросив моей помощи, ты предашь своих Владык, смертный? Ты лишишься покровительства Одина и не сможешь переступить порог Вальхаллы.
– Да! – твердо ответил Ульв. – Я предлагаю тебе не только свою жизнь, но и свою душу.
– И ты готов заплатить такую цену за эту женщину? – удивился Утгарда-Локи. – Готов лишиться всего ради нее?
Ульв вполоборота взглянул на Кристину. Уцелевший глаз воина смотрел ласково и тепло. Он не произнес этого слова вслух, но девушка прочла его по губам:
«Прощай».
Всем своим естеством Кристина попыталась воспротивиться чужой воле, но лишь билась в незримых оковах, подобно пойманной в клетку птице. Всем сердцем она желала остановить Ульва. Хотела обнять его… Но не могла.
Не могла она и сказать этому мужчине то, что давно хотела. Лишь сейчас, когда они вот-вот должны были потерять друг друга навсегда, Кристина поняла, что чувствует к Ульву. И вот теперь это останется несказанным.
«Я люблю тебя», – глядя на Ульва, мысленно произнесла девушка, ощущая, как мир рушится вокруг нее.
Но этих слов так никто и не услышал…
– Смертный! Ты глуп и жалок. Ужели ты решил, что справишься с тем, кто погубил моих потомков?
– Чем беспомощно взирать на гибель тех, кто тебе дорог, лучше умереть, пытаясь защитить их. – Ульв в последний раз взглянул на Кристину, словно пытался запомнить каждую мелочь в ее облике. В облике, который он никогда больше не увидит, после чего отвернулся.
– Воистину, речи глупца или храбреца – по сути, это одно и то же, – тихо произнес Утгарда-Локи. – Внемли же мне, смертный! Ты предложил мне все за призрачную надежду. Выгодная сделка, и я соглашусь. Ты падешь здесь, как пали и те, кого твой народ прозвал изгнанными, и те, что пришли следом за ними. Никакая сила не поможет тебе победить, а я буду наблюдать за твоей пустой оболочкой в виде драугра. Мысль о том, что твоя душа гниет в Хель, будет согревать меня холодными ночами. Отныне – ты принадлежишь мне, смертный. Я вдоволь наслажусь твоими страданиями!
– Да будет так! – Ульв вскинул голову. – Если я паду в этой битве, мое тело и душа – твои.
– Да будет так! – эхом повторил Утгарда-Локи, и его голос начал стихать. Последние слова Владыки Утгарда прозвучали дуновением ветра. – Ищи обещанную силу у себя под ногами.
Беспомощно Кристина смотрела, как Ульв с трудом наклонился и провел ладонью по ледяным обломкам, пачкая их кровью. С сухим треском, прямо из осколков, воин поднял топор, что прежде сжимал в руках вождь изгнанных – Сгурр Братобой.
– Ульв! – выкрикнула Кристина и неожиданно поняла, что ее голос звучит не только в мыслях: она вновь обрела способность говорить и двигаться. Но не только она.
С оглушительным ревом столп синего пламени вырвался из распахнутой пасти и устремился навстречу людям.
Кристина вскрикнула. Зажмурившись, инстинктивно вскинула руки в бессмысленной попытке защититься от пламени, уже захлестнувшего фигуру Ульва. Огонь ревел и бесновался. Но боль все не приходила, а вместе с ней не спешила и смерть.
Решившись, Кристина открыла глаза и увидела, что стоит на прежнем месте, а с двух сторон от нее полыхает синее пламя. Поток неминуемо должен был захлестнуть девушку, но на его пути встала непреодолимая преграда – ледяной столп. Натыкаясь на лед, огонь расходился в стороны, минуя Кристину и обдавая ее лишь жаром до тех пор, пока не утих.
Столп, спасший Кристине жизнь, треснул и спустя мгновение разлетелся мириадами снежинок, а среди них…
Девушка не поверила своим глазам, когда увидела частично скрытую снегом фигуру человека. Она узнала Ульва лишь по татуировкам: кожа воина стала светлее, нечесаная грива волос окрасилась сверкающей белизной и удлинилась, ниспадая по широкой спине ниже талии. Ремни, удерживающие шкуры на теле Ульва, лопнули, когда оно стало больше: и без того внушительные мышцы увеличились, а сам мужчина стал выше на две головы.
Теперь перед Кристиной возвышался уже не тот Ульв, которого она привыкла видеть. Он изменился, став похожим на воплощение гнева самой зимы. Девушка не могла оторвать от воина глаз, столь величественным и одновременно пугающим был его нынешний облик.
Сам же Ульв обратил все свое внимание на дракона. Послав к темному небу боевой клич, он поднял над головой топор. Оружие избавилось от сковывающего его льда. Обретя новую жизнь, оно сияло во всей красе под светом луны и звезд: выполненная из огромной кости рукоять была обтянута белой кожей, лентами трепетавшей на ветру, и украшена резьбой; широкое лезвие топора испещряли руны, и оно хищно сверкало в ожидании крови, другая же сторона представляла собой слегка изогнутый шип, больше похожий на клык чудовища.
Воин и дракон бросились в бой одновременно. Дракон вновь атаковал хвостом, но
