— И правильно. — вставил Финан.
Скёлль не обратил на него внимания.
— Я, Скёлль из Нортумбрии, спросил совета у своих страхов! Что произойдет, если великий Утред будет в Йорвике, когда я нападу? Как я одержу победу? Будут ли мои знамена висеть в большом зале Утреда как трофеи? Если я король Нортумбрии, то должен править по обе стороны холмов, а на восточной стороне правит Утред! И мой друг Арнборг убедил меня, что тебя можно обмануть и послать. — Он помедлил. — Как там называется это место?
— Честер.
— В Честер, точно! Я планировал застать тебя врасплох по пути, но ты выбрал другую дорогу.
— Боги меня любят. — я тронул молот, чтобы не оскорбить богов своей наглостью, и подумал, что это неправда. Боги меня прокляли.
— Мне следовало начать завоевание Нортумбрии, убив тебя. — сказал Скёлль. — Следовало испить победу из твоего черепа, но вместо этого я убил твою дочь.
Я почувствовал волну ярости, но подавил ее.
— А ее воины вышвырнули тебя из Йорвика. — огрызнулся я. — Какой же ты завоеватель, если тебя победила женщина?
— Я взял много добычи, много скота, рабов. — Он пожал плечами. — Королевство не так просто завоевать, иначе не стоило бы и связываться. Но я его завоюю, Снорри это видел. Он видел, что я стану королем Нортумбрии!
— В Нортумбрии ты будешь править только собственной могилой.
— А ты стоишь на моем пути. — продолжал Скёлль, будто не слышал. — Но теперь я встретился с тобой, Утред Беббанбургский, и увидел, чего ты стоишь: старик, который не сумел защитить собственную дочь. Старик, который сбежал от меня! Ты повернул на юг, чтобы от меня спастись. Ты бежал!
— После того, как победил твоего сына.
В нашу первую встречу подобное заявление привело Скёлля в бешенство, но сейчас он равнодушно пожал плечами.
— Он еще жив, но ранен вот сюда. — он постучал по голове. — Не может говорить. Всё равно что мертв. Мне жаль его, но у меня есть и другие сыновья. — Он даже улыбнулся. — Так что я забрал твоего ребенка, ты забрал моего. Мы квиты, да?
Отец говорил, что враг болтает, когда не решается драться. Признаю, Скёлль меня удивлял. Он оставался спокойным и говорил разумно, а значит, был не таким безрассудным, как мне казалось, но самоконтролем королевство не завоюешь. Он прискакал в Беббанбург не просто так. Деревню пока не разграбили, а западное небо не заволокло дымом, то сеть, ничьи дома и усадьбы не сожгли. Пусть он и называет меня стариком, но раз говорит со мной, то все еще боится, и, если он не сжег ни одну усадьбу и не разграбил деревню, значит, пришел не драться. Он ждал ответа, но я молчал.
— Мы квиты? — повторил он.
— Будем квиты. — сказал я. — когда я тебя убью.
Скёлль покачал головой, будто я его разочаровал.
— Нет, не убьешь, Снорри видел твое будущее. Хочешь, он откроет его тебе? — Я опять ничего не ответил, и Скёлль повернулся к колдуну. — Расскажи, Снорри.
— В орлиной крепости. — заунывно начал Снорри, и собачонка заскулила. — три короля сойдутся в битве. — Колдун внезапно остановился. Пустые глазницы были обращены к морю, будто его слова нас не касались, отчего его безучастный тон казался еще более жутким.
— Три короля. — напомнил ему Скёлль.
— Двое в коронах, а один без. — Снорри погладил волчий череп. — И два короля умрут.
— А я? — спросил Скёлль, но уважительно.
— Ульфхеднар устроит великую резню. — протянул колдун. — Кровь его врагов польется полноводной рекой. Вороны будут пировать, пока мертвая плоть не полезет из их клювов обратно, трупы обглодают волки, вдовы посыплют головы пеплом, а король Скёлль будет править. — Внезапно он согнулся, будто от боли. — Я видел все это, мой король.
— А Утред Беббанбургский? — Скёлль положил руку на тощее плечо Снорри и заговорил неожиданно мягко: — Что будет с ним?
Снорри неожиданно застонал, словно пророчество причинило ему боль. До сих пор колдун говорил безучастно, но вопрос Скёлля придал голосу писклявые нотки страха.
— Он король без короны. — Снорри ткнул в меня дрожащим пальцем. — Датчане и саксы объединят силы и предадут Утреда. Он падет от меча, его крепость падет, а потомки отведают дерьмо унижения. — Снорри со стоном скрючился и пробормотал: — Хватит, мой король, хватит. Прошу тебя, мой король, не нужно больше.
Собачонка лизнула Снорри в лицо, когда тот нащупал веревочный поводок.
По моей спине пробежал холод, Я слышал пророчества и раньше, некоторые даже сбывались, некоторым еще предстояло сбыться, а кое-какие оказались ложными, но понять слова колдунов всегда было непросто. Чаще всего они говорили загадками, а на уточняющие вопросы отвечали другими загадками.
— Снорри предсказал, что ты захватишь Йорвик? — удивил меня вопросом Финан.
— Да. — еще больше удивил меня ответом Скёлль.
— Значит, он ошибся.
— Это я ошибся. — возразил Скёлль. — Я задал не тот вопрос, Я спросил, захвачу ли я город, но не уточнил, с какой попытки. — Он до сих пор держал руку на плече скорчившегося колдуна. — Ну, давай же, смелее. — попросил он Снорри. — Скажи Утреду Беббанбургскому, как он может избежать судьбы, сотканной норнами.
Снорри поднял голову, и я заглянул прямо в его пустые глазницы.
— Он должен принести жертву, мой король. Боги требуют его лучшего коня, лучшего пса и лучшего воина. Должен быть меч, кровь, огонь и жертва.
Бее молчали. Ветер трепал траву на дюнах и длинные волосы Снорри.
— И? — наконец, мягко спросил Скёлль.
— И он должен оставаться в своих стенах. — ответил Снорри.
— А если не принесет жертву или не останется?
Ответом на вопрос стал лишь кудахчущий смех Снорри и скулеж псины, Скёлль отступил на шаг.
— Я пришел сказать тебе это, Утред из Беббанбурга. Если станешь драться со мной, то умрешь. Норны уже приготовили ножницы для нити твоей жизни. Оставь меня в покое и будешь жить, напади на меня — и умрешь. — Он повернулся, будто хотел уйти, но что-то привлекло его внимание, и он уставился мне за спину. По его лицу пробежала тень, и, оглянувшись, я увидел выходящего из ворот Черепа Иеремию с развевающимися по ветру седыми волосами, В епископской рясе в лучах солнца он выглядел колдуном не хуже Снорри.
— Кто это? — спросил Скёлль.
Иеремия вдруг принялся скакать, Я понятия не имел, с чего бы. Он плясал, кружился, высоко вздымая епископский посох, и восходящее солнце отражалось от серебряного навершия.
— Я никого не вижу. — ответил я. — А ты, Финан?
Финан повернулся, посмотрел и пожал плечами.
— Только копейщиков на стене.
— Твой колдун. — настаивал Скёлль.
Иеремия прекратил пляску и воздел руки к небесам, Молился, наверное.
— Мой колдун помер год назад. — сказал я.
— Но его призрак иногда является. — добавил Финан.
— Но только к обреченным. — закончил я.
Скёлль тронул свой молот.
— Ты меня не напугал. — рявкнул он, хотя выражение лица говорило об обратном. — Идем, Снорри.
Собачонка заставила Снорри подняться, и
