Он кружил вправо, обходя меня с левой стороны.
— Я слышал, твой сын теперь пускает слюни.
— ответил я. До меня не доходили новые вести о его сыне, которому я проломил череп, но похоже, я разбередил рану — Скёлль немедленно разъярился и сделал три быстрых шага в мою сторону, Я не двигался, считая его выпад уловкой, и он опять отступил, но продолжал обходить меня слева, Я поворачивался вслед за ним, отчаянно морщась, когда все тела приходился на левую ногу. Зрение с этой стороны у меня по-прежнему расплывалось, но постепенно становилось лучше.
— А твой сын может говорить? — спросил я. — Или только хрюкает, как пердящая свинья?
Скёлль не ответил, но я видел, что мои слова его задели, А еще я видел, как он старается успокоиться и спланировать атаку, которая меня сокрушит.
— А дерьмо в кишках твой сын может удержать?
— спросил я. — Или оно льется из него, как из пьяного козла?
— Ублюдок. — только и произнес он и рванулся ко мне.
Меч летел на меня слева, а я просто стоял, щит в левой руке, Вздох Змея — в правой. Удар был нацелен на мою левую ногу, но щит прикрыл меня, и удар не достиг цели. Серый Клык с силой врезался в металлический умбон щита, но не причинил ущерба. Удар был нанесен в гневе, что и сделало его бессмысленным, и Скёлль это понял. Он попытался отвести меч от моего щита и отступил назад, но я двинулся вслед за ним, сделал вид, что заношу Вздох Змея, и Скёлль шарахнулся, а я посмеялся над ним.
— Когда же ты начнешь схватку? — спросил я его.
Воины, толпившиеся по краям площади, подхватили мой смех, насмешки ранили гордость Скёлля, Он быстро и ожесточенно набросился на меня, опять замахнулся слева, но долгие годы практики довели движения до автоматизма, и мне не приходилось даже думать: я просто парировал удары щитом либо Вздохом Змея, а Скёлль рубил снова и снова, Я не пытался атаковать в ответ, лишь защищался и старался оценить его навыки, Я каждый день упражнялся с мечом, состязался с лучшими воинами, а Скёлль, хоть и быстр, и силен, владел мечом далеко не так хорошо, как Берг или Финан, После шести-семи мощных ударов он отступил.
— И это все, на что ты способен? — поинтересовался я.
— Ты трус. — рявкнул он. — Только трус сражается со щитом против того, у кого щита нет.
— Это ты советовал мне покрепче держать щит! — возразил я. — Но мне он не нужен. — Я отпустил рукоять, и тяжелый щит упал наземь. — Так лучше?
Вместо ответа он снова атаковал, и опять слева, правда, оба удара оказалось легко отразить. Потом он попробовал сделать быстрый выпад понизу, и я уклонился лишь потому, что отступил вправо. Серый Клык скользнул мне по поясу, проскрежетав по кольцам кольчуги, Скёлль дернул меч, словно собрался отсечь мне левую руку, но его вытянутой руке не хватило сил, и кольчуга остановила клинок, Я увернулся от удара и на шаг отступил.
— Если тебе нужен щит. — сказал я. — так возьми, он твой.
Скёлль сделал пару шагов назад. Он тяжело дышал и глядел на меня из-под обода украшенного золотом шлема, Я уже оценил его навыки, а он оценил мои, и, должно быть, понял, что я пока не пошел в наступление. Наблюдатели начали подбадривать нас криками и приветствовали меня, даже те немногие, кто дрался на стороне Скёлля, Его боялись, а не любили, а теперь его внушавший ужас колдун был мертв, да и самому Скёллю недолго осталось. Он это понимал, Даже сели он меня убьет, свою жизнь ему не спасти. Самое большее, на что он мог надеяться, это быстрая смерть и слава воина, одолевшего Утреда Беббанбургского.
Он перевел дух. Мы стояли в четырех-пяти шагах друг от друга. После его атаки я оказался ближе к южной стороне пощади, так что вернулся в центр, опять нарочито хромая, Скёлль, прищурившись, следил за мной, обеими руками взявшись за рукоять Серого Клыка, Я заметил его взгляд на мою ногу. Толпа зевак смолкла, но один воин, ульфхеднар, судя по серому плащу, призвал Скёлля меня убить.
— Прикончи этого старого засранца, господин! — выкрикнул он.
— Король! — поправил воина Скёлль, и мои люди принялись глумиться над ним.
— Король! — издевались они. — Король!
И тогда я шагнул вперед и поднял Вздох Змея, а Скёлль рванулся ко мне. Он по-волчьи завыл и вложил всю силу в замах, пытаясь пырнуть меня в левый бок. Только я следил за его глазами, заметил взгляд, брошенный на мой живот, и догадался, что этот могучий замах — ложный выпад, С неожиданным проворством, какого я в нем прежде не замечал, Скёлль развернул меч, и тот полетел уже не в диком рубящем ударе, а нацелился в мой правый бок, чтобы вынудить меня опереться на раненую левую ногу, если я попытаюсь уклониться. Так и вышло, но я разгадал уловку, а моя левая нога была не так уж слаба, как думал Скёлль, я уклонился влево и сделал ответный выпад.
Выпад Скёлля пропал втуне, а мой удар проткнул его кольчугу над нижним ребром. Вздох Змея разрубил кольца его кольчуги, порвал кожаную подкладку, сталь клинка царапнула, а потом разрубила кость, И когда меч вошел глубже, я его провернул. Лицо Скёлля исказилось от боли, он пытался вырваться, но я проворачивал и нажимал на меч, разрывая плоть и кости, а потом толкнул правым плечом, и Скёлль упал, Я выпустил Вздох Змея, и меч упал вместе с врагом, Скёлль попытался отмахнуться своим мечом, но я наступил на его правую руку, а другой ногой пнул в лицо. Враг дрожал, и Вздох Змея, все еще погруженный в тело, вздрагивал вместе с ним.
— Когда встретишься с норнами. — сказал я ему. — передай им мою благодарность.
А потом я выдернул Вздох Змея, Скёлль взвыл от боли, содрогнулся, и через прореху в кольчуге хлынула кровь, Я поднес к горлу Скёлля острие окровавленного меча.
— Мой король! — окликнул я Сигтрюгра.
— Лорд Утред?
— Желаешь прикончить ублюдка, убившего твою жену?
Я услышал, как Сигтрюгр вытащил меч, Скёлль, слабея, смотрел на меня снизу вверх. Когда Сигтрюгр поднял клинок, глаза Скёлля широко распахнулись.
— Погоди. — попросил я Сигтрюгра, а потом нагнулся и вырвал Серый Клык из рук Скёлля. Меч я бросил Финану. — Это за мою дочь.
— Нет! — выкрикнул Скёлль. — Прошу тебя, нет! Дай мне меч!
И Сигтрюгр ударил.
И этим ударом отправил Скёлля в Нифльхейм, на пир Пожирателю трупов.
Стиорра отомщена.
Каждый день я думаю о своей дочери, Я смотрю, как растут ее дети, и горюю о том, что ей не увидеть, как они повзрослеют, Я рассказываю им о матери, и временами,
