– Тем более уже темнеет, я бы не рисковал передвигаться во мраке, Родом клянусь. Мрак – нам не друг совсем.
Лесные кутались в шкуры зверей, судя по всему, ими же самими и убитых. Похоже, выделку они освоили – одежда сидела ладно, приталена, где надо, подвязана, сшита хоть и грубо, но крепко. Шкуру недавно убитого яга уже унесли, предварительно растянув ее на доске.
– А что мешает вам жить в нормальных домах? – спросил Ган. – Неужели в городе не уцелели такие? Там и крыша есть, и стены крепкие.
– Э, нет, мы лучше поближе к природе, поближе к чистому. В тех районах, – Йа махнул рукой куда-то вдаль, – атмосфера плохая, зараза всякая так и липнет. А жути там побольше, чем здесь, развелось, самой разной. Да и сам Род велел пустить корни тут, в его землях.
– Не сочтите за дерзость или глупость, вы все время упоминаете Род, это что значит? – спросила Надя.
Вождь улыбнулся.
– Вам простительно, вы нездешние. Род – это начало. Это бог, это истина. Род – это жизнь. Много-много лун назад случилось чудо, здесь, в окрестностях леса, забил родник прямо из-под земли, я сам был свидетелем. И явилось нам видение Рода. Сказано было остаться тут, поселиться вдали от грязи цивилизации, стать роднее земле, которая нас вырастила в своей утробе. Мы ведь все – дети Земли.
– И родник до сих пор есть?
– Есть. Не чудо ли? Бьет из земли, вода чистая, кристальная. Старцы поговаривают, что это слезы Земли, которая оплакивает своих сыновей, и за каждую утерянную жизнь должно пролиться столько слез, сколько длится полный цикл Луны.
Ган встречал на своем пути разных людей. Поэтому и не удивился, вот еще одни чудики, придумали легенду и верят ей. Таких культов после войны родилось немало, и этот казался вполне себе безобидным.
– А как ваш Род велит поступать с чужаками? – Девушка встревоженно посмотрела на Йа, и тот расхохотался, услышав вопрос.
– Даже не волнуйтесь, в жертву никого не приносим, не людоедствуем. Здесь вы под моей защитой, никто вас не тронет, слово Йа, клянусь Родом и Землей.
Надя улыбнулась в ответ.
– Ну и хорошо.
– Так что же, все, кто выжил, стали лесными жителями? – полюбопытствовал Ган.
– Ну почему же, каждый выбирает свой путь. Лесных немного, но сюда к нам и не суется никто. А мы остальных особо не беспокоим, встречаемся изредка, всякое бывало, и до столкновений доходило порой, интересы ведь не могут совсем не пересекаться.
Йа стал загибать пальцы на руке, перечисляя:
– Есть приморские, соседи наши. Стадион, парк – их территория, ДК бывший, санаторий – там они и обитают. Есть заводские, на Заводе цимлянских вин они осели. Там посерьезнее сила, укрепрайон, стена, охрана, огненные палки. Эти более злобные по сравнению с приморскими. А все почему? Да потому, что от природы отдалились. Есть и другие поселения – или в частном секторе, или в некоторых домах кучкуются. Красноярские еще – за железнодорожными путями они. Сюда не забираются, у них там свои угодья есть, фермы, котлованы.
Беглец потер ноги, от долгой дороги они гудели, он с видимым наслаждением вытянул их, позволил себе немного расслабиться. На грубо сложенной скамье из неотесанных бревен, укрытой ветошью и шкурами, было удобно. Отвар из трав оказался вкусным. Кипяток, проглоченный наскоро, обжег нутро, согрел немного озябшее тело. Он подумал было – а вдруг в отвар столь радушный хозяин добавил зелья, но тут же отмел эту мысль. Столько было возможностей скрутить их или убить, что подобный расклад выглядел нерационально. Здоровые куски яга отправились в котел, варево булькало, запах мяса оказался вполне приятным, особенно учитывая, что они давно не ели.
– А вы с какой целью в Цимлянске? – спросил Йа.
Путники переглянулись. Приходилось врать, точнее, не рассказывать всю правду до конца. Какими бы дружественными ни казались незнакомцы, первое правило в этом мире – доверяй только себе. Ну, и родным, если им тоже посчастливилось выжить.
– Человека ищем одного, пустое это дело, скорее всего, столько лет прошло. Но вдруг жив?
– Он местный?
– Да, на Карла Маркса жил давно.
– Хм. – Йа почесал затылок, давно не мытые волосы, словно пружинки, дернулись в разные стороны. – Не уверен, что по этой улице остался в живых кто, но я там давно не был.
– Мы тоже сомневаемся, но лучше проверить. Чудеса крайне редко, но случаются. Вот как с вашим родником, например.
– Тоже верно. Пусть Род поможет вам с удачей тогда.
– Эй, Хвылг! – вождь окликнул проходящего мимо долговязого мужчину неопределенного возраста. Тот повернулся к ним, почтительно склонил голову. На лысине отсвечивал причудливый узор – то ли выведенный краской, то ли вытатуированный. Два удивительных существа сцепились в битве: птица с сонмом змей на крыльях вместо перьев и бык с хвостом рыбы. Схватились они явно насмерть, но татуировка не предсказывала, кто победит в этом чудном бою. – Дружище, приготовь-ка хижину для гостей.
Йа развернулся к Гану и Наде.
– Настоятельно советую после сытного ужина поспать как следует. Ночи сейчас все длиннее, времени вам хватит. Гарантирую, что к вам никто не сунется – ни из наших, ни из врагов. Моему слову можете верить, просто так я им не разбрасываюсь, Род – свидетель.
Мясо оказалось съедобным, чуть горчило – возможно, из-за щедро насыпанных местных приправ. Оно было жесткое, но хотя бы не вонючее, как у многих мутов или у диких собак.
– Мясо чистое, мы его проверяем, – говорил вождь, хрустя хрящами и уплетая за обе щеки. – Мы не голодаем, дичь всегда находится. Вокруг полно воды, силки для зайцев и птиц расставляем, так что если надумаете вернуться к природе, как мы, то будем всегда рады новым братьям и сестрам. Главное, чтобы душа чистая была.
«Ага, чистая, – думал Ган. – Особенно у меня. Знал бы этот вождь, сколько греха у меня на душе, гнал бы прочь из своего лагеря».
Тем временем окончательно стемнело. Сквозь разрывы туч мутно поблескивали редкие звезды, тепло от костра приятно пробиралось под одежду, оттаявшая сырая земля вокруг дышала паром, марево искажало черты сидящего напротив вождя – его лицо плыло и подрагивало.
Йа рассказывал о жизни – не жаловался, просто делился, как они выживают. Говорил про мутантов и монстров Цимлянского моря, про легендарную затопленную крепость на дне водоема, про таинственную колдунью на северо-востоке.
– Что за колдунья?
– Скорее, поверья местных. Чаще всего является потерявшимся душам, каждый описывает ее по-своему, но одно точно – ее появление не сулит ничего хорошего. Но мы здесь не верим в сказки.
Беглец вспомнил девушку у воды, которая указывала вдаль. Уж не о ней ли сейчас речь? Но мысли текли
