Кто он? Иллирианец низкого происхождения, да еще и незаконнорожденный.
На этот раз Кассиан не стал ее догонять. Он следил за Нестой, пока она не растворилась в темноте. И тогда еще он продолжал смотреть в пустоту, сжимая в руке подарок. Пальцы Кассиана впились в мягкое дерево маленькой шкатулки.
Никто не видел, как он размахнулся и швырнул подарок в Сидру. Коробка с шумом плюхнулась в реку. Стены окрестных домов отозвались эхом. Шкатулка проломила лед и ушла под воду. Маленькая полынья мгновенно затянулась, словно и не было никакого подарка.
НестаНеста закрыла четвертый, последний замок двери и привалилась к скрипучей, подгнившей филенке. Ее окружила тишина, желанная и в то же время гнетущая. Тишина помогала унять дрожь, которая не оставляла ее в этом городе.
Он все равно потащился следом. Неста ощущала это всем телом. Наблюдал за ней, держась на большой высоте, пока она не вошла в дом. Он и сейчас торчал на крыше соседнего дома и ждал, когда в ее окнах появится свет.
В ней боролись два желания: не зажигать фэйский свет, заставляя Кассиана ждать на холодной крыше, или, наоборот, зажечь и избавиться от него. Избавиться от всего, кем и чем он являлся.
Она уступила первому желанию.
Тишина сгущалась. Неста подошла к столу рядом с дверью, остановилась, сунула руку в карман и достала сложенную купюру. Три месяца можно не думать о плате за жилье. Она попыталась вызвать у себя чувство стыда, но ничего не ощутила. Совсем ничего.
Иногда в ней вспыхивал гнев. Острый, горячий, кромсающий на куски. Но чаще всего ее спутницей была тишина. Монотонная, звенящая тишина.
Она уже несколько месяцев ничего не чувствовала. В иные дни она не могла понять, где находится и что делает. Дни проходили быстро: скучные, как капающая вода. Точно так же пролетали месяцы. Не успела глазом моргнуть, как наступила зима. Не заметила, как ее тело исхудало, а душа опустела.
Сквозь ветхие ставни в комнату просачивался холод, вызывая у Несты новую дрожь. У нее были очаг и дрова, но разжигать огонь она не хотела. Она едва выносила треск и хруст горящих поленьев. Сегодня у Фейры ей хотелось заткнуть уши, только бы не слышать потрескиваний и похрустываний.
Странно, что никто не заметил, до чего же эти звуки напоминают хруст ломаемых костей, хруст сворачиваемой шеи.
Вселившись сюда, она ни разу не зажигала огонь в очаге. Грелась теплой одеждой и одеялами.
Снаружи зашелестели крылья. Раздался грохот, и снова все стихло.
Неста шумно выдохнула, уперлась спиной в стену и медленно сползла вниз. Она не заметила, как оказалась на полу.
Подтянув колени к груди, она смотрела в сумрак.
А вокруг по-прежнему бушевала тишина, отдаваясь эхом. И Неста по-прежнему ничего не чувствовала.
Глава 22
Фейра
Часы показывали четвертый час утра. Празднество угасало. Вернувшийся Кассиан был тих и задумчив. Перед тем как подняться к себе, он подошел к винному шкафу, налил бокал того самого янтарного напитка и залпом выпил. Мор поднялась вслед за ним, и в ее глазах я уловила тревогу.
В гостиной остались лишь Азриель с Элайной. Сестра рассказывала о своих замыслах: расширить сад за домом; особенно теперь, когда мы подарили ей семена и набор садовых инструментов. Не знаю, насколько все это интересовало Аза, но я мысленно поблагодарила его за доброту. Потом и мы с Ризом поднялись в спальню.
Я хотела снять бриллиантовые браслеты, однако пальцы Риза обхватили мои запястья.
– Не торопись, – тихо сказал он.
Я удивленно посмотрела на него. Он лишь улыбнулся, добавив:
– Держись.
Вокруг стало темно. Меня обдало ветром. Я ухватилась за Риза и…
Мы очутились там, где горели свечи, трещал огонь в очаге, а со стен на меня смотрели знакомые рисунки…
– Хижина?
Должно быть, Риз что-то сделал с ограждающими заклинаниями. До сих пор переброс внутрь был невозможен.
Улыбаясь, Риз вразвалочку подошел к дивану у очага и сел, накрыв крыльями пол:
– Любовь моя, нам не мешает отдохнуть в тишине и покое.
В его звездчатых глазах читалось обещание отнюдь не тихих радостей.
Я села на изогнутую боковую спинку дивана. В фэйском свете мое платье переливалось, как река под луной.
– Ты сегодня бесподобно выглядела, – хрипловатым, чувственным голосом добавил он.
Я погладила сверкающую ткань платья:
– Ты это говоришь каждую ночь.
– Я говорю правду.
– Льстец! – бросила я ему и вспыхнула.
Он склонил голову.
– Наверное, верховным правительницам положено каждый день надевать новое платье, но я привязалась к этому, – созналась я.
– Я рад, – ответил Риз, поглаживая мое бедро.
– Ты никогда не рассказывал, где тебе удалось найти это платье и все остальные из числа моих любимых.
– Неужели ты до сих пор не догадалась? – удивился он.
Я покачала головой.
Риз молча разглядывал ткань платья, потом сказал:
– Их шила моя мать.
Я замерла.
– В военном лагере, где мама родилась и выросла, она была швеей, – продолжал Риз, печально глядя на материнский шедевр. – Иных ее подруг чуть ли не из-под палки заставляли шить. Мать это делала охотно, потому что любила шить. И после замужества она продолжала заниматься любимым делом.
– Я и представить не могла, – сказала я, восхищенно теребя рукав платья.
Глаза Риза заблестели, как звезды.
– Давным-давно, когда я был еще мальчишкой, мать сшила все эти платья. Приданое для моей будущей невесты. – У него дрогнул кадык. – Каждое платье… все они сшиты ее руками. Для тебя.
У меня защипало глаза.
– Почему же ты молчал?
Риз дернул плечом:
– Я думал… вдруг ты не захочешь надевать «седую древность», сшитую женщиной, которой давно нет?
– Ошибаешься, Риз. Носить эти платья – для меня большая честь. Такое не выразишь словами.
– Она бы тебя полюбила, – прошептал Риз, и у него дрогнули губы.
Это был еще один величайший подарок из числа полученных мной. Я наклонилась, и наши лбы соприкоснулись. «И я бы ее полюбила».
Я ощущала благодарность Риза. Так прошло несколько минут. Мы молчали, дыша друг другом.
Когда ко мне вернулась способность говорить, я выпорхнула из его запаха, сказав как можно непринужденнее:
– У меня тут мысль появилась.
– Мне волноваться сейчас или позже?
Я шлепнула его по сапогам, и Риз засмеялся. Искренне, безмятежно. Его смех наполнял мое тело, проникая до самых глубин. Я выставила ладони, на которых красовалось по глазу.
– Хочу поменять эти изображения.
– Зачем?
– Ты же больше не подглядываешь за мной. Пусть на месте глаз появится что-то другое.
– Клянусь тебе, я никогда не подглядывал, – сказал Риз, прижимая руку к сердцу.
– Такие зануды, как ты, не могут не подглядывать.
– И чем же ты хочешь заменить глазки? – со смехом спросил Риз.
Я оглядела расписанные стены, столы и прочую мебель. Подумала о купленной шпалере.
– Я хочу изображение горы с тремя звездами над ней. Как у тебя на коленях.
Герб Двора ночи.
Риз надолго умолк. Его лицо оставалось непроницаемым.
– Учти: это изображение уже не поменяешь, – тихо предупредил
