Заселен Харм достаточно плотно. Население представлено здесь всеми видами разумных существ, обитающих в мире, первенство по количеству — но, увы, не по качеству — в нем держит раса людей, разных наций и народностей. Эльфы, орки и гномы на просторах материка создали собственные государства, хотя назвать государством территории обитания орков и гоблинов (в просторечии гоблов) довольно трудно: скорее, это огромные родовые общины, тесно переплетенные родственными связями и общностью интересов.
Постоянные выяснения отношений между государствами и кланами, конфликты между благородными, разборки светлых и темных эльфов, приверженцев учения Света и поборников Тьмы, посильное втягивание в эти конфликты остального населения материка приводят к беспрерывным боестолкновениям и войнам, что ведутся на воде и на суше, в воздухе и под землей. Воюют все против всех, с наслаждением режут друг друга, бросая вызов на поединок за косой взгляд, неосторожное слово… да мало ли можно найти подобных поводов?! Резня прерывается ненадолго, только на восполнение потерь, залечивание ран, восстановление и ремонт разрушенных замков, а также сбор под свои знамена огромного числа воинов со всего мира, вне зависимости от расы, цвета кожи и вероисповедания.
По Кервину снуют дельцы всех мастей, которые за небольшие деньги и кучу обещаний (раздаваемых любому желающему) заманивают любителей приключений (кто хоть как-то может держать меч или просто представляет, как им пользоваться), наниматься в боевые отряды кланов, благородных разного рода, дружины королей и других достойных. Причем эти весьма «уважаемые» граждане не делают различий ни перед кем: им все равно, кто перед ними находится — мужчина или женщина, еще почти ребенок или давно уже старик. Главное — обеспечить ненасытную утробу бога войны мясом со свежей кровью. Надо сказать честно — отбоя от желающих проливать свою (а лучше чужую) кровь за деньги, увы, не становится меньше: заработок, на первый взгляд, легкий, а при определенном везении и довольно ощутимый. И движется нескончаемым потоком востребованное мясо войны со всех уголков обжитого мира. Любой благородный или тот, кто пытается им стать (или хотя бы казаться таковым), старается окружить себя воинами (продающими свою верность и меч тем, кто больше заплатит), сколачивает дружины (банды, шайки или товарищества), большие или малые, в зависимости от сил, желания, возможностей и амбиций. Отряды под предводительством вожаков (будь то благородный сэр, мечтающий подчинить своей воле соседа, такого же достойного, как и он сам, или простолюдин, мечтающий стать благородным, или северный орк либо могучий варвар, в глазах которых постоянно горит жажда сражений и наживы… да кто угодно, у кого хватило ума и сил) с завидным упорством разоряют благодатные земли, перераспределяя между собой все, до чего сумеют дотянуться, захватить и удержать.
Все имеет свою цену, за все можно и нужно получить деньги: рабы, наложницы, ценные пленники (за которых дают выкуп), замки (если, конечно, останутся более-менее целыми), продукты, иные припасы… да все что угодно, главное, чтобы можно было это продать. Но на фоне этой вакханалии и всеохватной алчности здесь иногда проявляются и благородство, честь, милосердие, богобоязнь.
Простолюдины мечтают возвыситься, рабы — а их немало в строю благородных воителей — хотят обрести свободу, благородные делают все, чтобы захватить земли соседа и его замок, тем самым расширив свои владения, лорды решают свои проблемы, гробя разумных тысячами: столько теперь стоят их сиюминутные желания, претензии и обиды.
Воюют все от мала до велика, не отстает от общего психоза и слабая половина человечества. Ну как сказать «слабая»… Попробуй такое им заявить — и тут же в лоб словишь «слабой» ручкой, с большой вероятностью получить сильное сотрясение мозга, если, конечно, он у тебя есть.
Рабство — еще одна опухоль общества, выросшая на общем пренебрежении к ценности разумной жизни и прав индивидуумов, основа политической структуры большего числа государств, основополагающий экономический фактор. На нем завязаны все отношения в обществе, оно является одним из следствий школы магии Крови, без заклинаний которой достичь таких масштабов в обществе рабство не смогло бы…
Да, барон и граф оказались прекрасными собеседниками и рассказчиками, в ясной и доступной форме поведав нам, что творится в стране и мире.
Граф на удивление легко воспринял все случившееся с ним, и барон, на первый взгляд, тоже не слишком беспокоится о предстоящей операции. Но он «разумник», в какой-то степени психолог, и даже затверженное этим аристократом правило о нерушимости данного им слова не исключает возможность атаки с его стороны. Напряжен и бобик, он явно улавливает со стороны мага враждебный настрой и ждет момента атаки. Решится барон на прорыв или нет?.. Ведь явно понимает, что шансов на успех у него практически нет. Ждать смысла не вижу.
«Хэрн, Смит, — по мысленной связи обратился я к своим, по сути, рабам, — немедленно наденьте на барона ошейник, иначе он нас атакует. И не смотри, Хэрн, что он смеется, внутренне он напряжен до предела и явно выжидает подходящий момент для атаки. Смит, отвлеки барона — это в его же интересах. Бобик, постарайся поглотить плетение, если барон его применит. Внимание! Начали!»
Мартин так ничего и не понял, когда Смит прижал к полу мага, воспользовавшись тем, что тот прислонился к нему и попытался сказать что-то ему на ухо. Я не успел моргнуть глазом, как Хэрн уже сидел на плечах барона и застегивал ему ошейник. Неплохо сработали.
— Мартин, вот к чему может привести твоя доверчивость. Твой визави, которого ты должен был охранять, только что чуть не убил тебя — и нас за компанию, — так что долг жизни Хэрн тебе вернул, да и Смит тебе больше ничего не должен. А теперь в темпе берите это тело на руки и бегом несите его на алтарь. А я пока еще немного подкреплюсь перед операцией.
Последующие события помню как в тумане. Я плел заклинания, выкачивал из себя сквозь боль последние резервы силы, пытаясь втиснуть плетение подчинения в плоть барона, чему тот яростно сопротивлялся, пока Мартин не отвлек его внимание ударом кулака по голове. Под конец операции бобик взял происходящие в свои лапы, а я медленно угасал, снова теряя сознание. Да-а… чувствую, убийство гвардейцев мне обошлось бы дешевле, причем намного. И непонятно, то ли мне жаль стало упущенных навыков, то ли гордость за самого себя меня обуяла, что не поддался меркантильным интересам, а решил проблему пусть и трудным, но, надеюсь,
