Так, успокоились… а теперь наступаем на голову кролику, и по шее ему кинжалом, стараясь взять его жизненных сил немного — чтобы осталось что поесть.
Все прошло, как и представлялось: небольшое соприкосновение, тушка кролика нормального вида, на мумию не похожа, мои руки от подпитки налились силой, тело полно сил и требует активных действий… Ну вот: и так придется прятаться от алтаря и ограничить время контактов с ним из-за возможной наркотической зависимости, а тут еще кинжальчик похожую проблему добавил… и что лучше, что хуже — не поймешь.
«Буду решать проблемы по мере их поступления», — подытожил я.
Собрал ягод, нарубил лиан, стараясь брать старые, без ягод, но в то же время гибкие. Навестил «ананасное дерево», ободрал его… короче, загрузился по полной. Домой добрался без происшествий.
Помылся, постирал вещи пигмея и свои порванные, переоделся в шорты с футболкой. Накрыл на стол, используя для этого миски, тазики, половником наложил и первое и второе, визуально деля содержимое котелка на четыре части, в другие миски намыл яблочек и порезал ананас. В кубок налил компот-настойку, уселся, как падишах, и погрузился на целый час в мир вкусового марафона. Тело мальца радовалось, наполнившись непрекращающимся ощущением счастья. Бедный ребенок — вот же досталось бедняге, если такие условия ему кажутся райскими…
После обеда до вечера устанавливал мишени на кухне и на пляже в лагуне, усилил основу мишени в тренажерном зале. Для пляжной мишени пришлось бегать за щитом на наблюдательный пост. В окрестностях и по дороге все было как и утром, но немного пожиже поток: теперь караваны двигались не один за другим, а через небольшой промежуток и реже попадались встречные. Бобик почти по грудь в дарах-подношениях, и я как раз застал интересную компанию в длинных белых балахонах.
Пятеро пожилых мужчин подъехали на лошадях к съезду с дороги к постаменту, спешились, один остался с лошадьми, а четверо направились с бобику. Толпа путников, стоящих в очереди к Тузику, расступалась перед ними, как торосы перед ледоколом. Белые балахоны остановились возле постамента, поклонились, положили два свертка, и трое из них отошли назад, отодвигая от памятника остальных ожидающих. Четвертый, крепкий плечистый дед, вдруг опустился на колени, а трое сзади него одновременно повернулись лицами к толпе просителей и расставили руки в стороны. Толпа шарахнулась от них: повернувшись спинами к Тузику, люди упали на колени, обхватив руками головы.
Ай-ай-ай! А тут снова намечается грабеж маны! Думаю, Тузик сейчас им задаст! Но ничего подобного не случилось: старший балахононоситель поднялся, приложил руки к алтарю, выгнулся сильно назад, постоял так пару минут и на этот раз просто рухнул на колени, свесив голову на грудь; казалось, что он вот-вот упадет замертво. Остальные служки повернулись к статуе, отвесили глубокие поклоны, подхватили старшего и бросились почти бегом к лошадям, таща под руки своего старшего. Бросили его поперек крупа лошади и устремились на выход, в сторону «младшенькой». А караваны-то больше не идут… опять их отталкивает назад из брода; что же сделали эти белые балахоны с Тузиком? Я мысленно обратился к нему, закрыв глаза. Да нет, вроде все нормально. Опасности явной нет, а вот некоторая усталость присутствовала. Путники повскакивали на ноги и продолжили с еще большей настырностью и набожностью, постоянно при этом кланяясь, одаривать бобика нехитрыми подношениями. Я посмотрел на стоянки — все так же забиты кибитками, телегами, людьми и животными.
«Так, надо быстрее доделывать дела и двигать к бобику: пока светло, рассмотреть, что нам нанесли проезжие, и интересно у него узнать ответы на волнующие и непонятные мне моменты».
Вернулся к себе и продолжил заниматься делами. После установки всех мишеней принялся отрабатывать стрельбу из арбалета на пляже, постепенно увеличивая дистанцию до цели. Потом кидал ножи, кинжалы и засапожники. Н-да… стрелять у меня явно получается лучше. Ножи не хотели втыкаться, я подсознательно чувствовал, что какие-то движения кистью при броске делаю неправильно, пытался вносить изменения в положение корпуса при этом, по-другому держать ножи. Откуда я знал, что что-то делаю неправильно, — не понял, но это точно была не интуиция. Я грешил на те навыки, которые мне достались от пигмея и вождя, и их подсказки воспринимались как недовольство самим собой, иногда даже зудом или небольшой болью, когда неправильно брал или кидал ножи. А вот если получалось сделать все правильно — то яркое чувство удовлетворения настигало меня, как экстаз. Я только один раз за этот вечер испытал такое чувство, когда навскидку, без прицеливания, на одном чутье поразил мишень точно в середину щита. Боже, как я был рад! И слава богу, что на этой праздничной ноте я и закончил на сегодня свои занятия.
Потом принятие водных процедур, плотный ужин. И, захватив одеяло и полный оружейный набор, двинул к Тузику. Устал сильно, и даже купание и еда не сняли тяжести с натруженных мышц. Очень хотелось спать. А взятое с собой одеяло навевало вполне понятные мысли об отдыхе.
На дороге никого, около Тузика тоже, посетители, кроме меня, отсутствуют. На стоянках дым коромыслом, десятки костров и непонятное хаотичное движение. Ну и черт с ними, а я к Тузику!
Алтарь просто завален мешками и мешочками, пакетами и пакетиками, свертками и сверточками… К бобику даже не пробиться, придется разбирать эту свалку. Часа два ковырялся в дарах, рассортировывая доставшееся богатство на кучки: съестное — несъестное, нужное — ненужное, дорогое — дешевое… Оружия было на удивление мало: пара клинков и один очень неплохой нож. Весь хлам, непригодный в пищу, особо не рассматривая, перекидывал через кусты к тропинке в пещеру. Мяса было — ну просто завались… опять
