Он не отвечал, продолжая рассматривать меня, что-то явно решая для себя. Через некоторое время он спросил:
— Ты ничего не почувствовал, когда дотронулся до ее струн? — и тут же сам, не дав мне даже раскрыть рта, ответил за меня: — Да и как бы ты не смог не почувствовать, что тебе пальцы на руках отрезало? Значит, признала. А если признала — значит, ты — эльф. Но на эльфенка совсем не похож — может, полуэльф. Но это инструмент высших, а он полуэльфов не признает. Следовательно, ты эльф… — по новой завел свою пластинку Стрелок.
Я ничего не понимал и уже сам уставился на него удивленным взглядом… правда, злость в нем отсутствовала, пропадала она и во взгляде Мартина.
Сколько продолжался бессмысленный монолог Мартина — не знаю, но вывел его из непонятного состояния Хэрн. Подойдя к нему тихонечко сзади и подслушав тот бред, что он нес, Хэрн просто схватил его за шиворот и, резко дернув назад, сбросил в воду с карниза.
— А он хоть плавать умеет? — спросил я канна.
— А я знаю? И вообще, что тут у вас происходило?
— Сам не понял…
И я рассказал ему все, что со мной произошло, пока он спал. Мы уселись на карниз, свесив ноги с обрыва, я рассказывал, Хэрн слушал, и вместе мы наблюдали, как Мартин доплыл до берега, скинул с себя мокрые вещи и вернулся обратно купаться.
— Интересная реакция у него на тебя. То про эльфа тебя спрашивал, то к инструменту прицепился… Но раз он говорит об отрезанных пальцах, значит, и я гитару трогать не буду, пока все не разъяснится. А теперь я — купаться, а ты… как знаешь. — С этими словами Хэрн, не раздеваясь, спрыгнул с обрыва в воду. Его выходкам я уже давно не удивляюсь; видно, он просто решил совместить приятное с полезным — искупаться и заодно постираться.
Я же так и остался сидеть на карнизе, обдумывая детали общения с Мартином. Налицо недоговоренности и очередное отсутствие информации по проблемным вопросам. Почему Мартин так отреагировал на гитару в моих руках и при этом постоянно твердил про эльфов? Как я понял, он и меня к эльфам причислил из-за этой балалайки. Тогда получается, инструмент не его?! Ну, это как вариант, который меня бы полностью устроил. Ведь он эльфа ненавидел всеми фибрами души, а тут от меня этим эльфом «несет», интересно, как Стрелок его чувствовал?
Наладить отношения с Мартином — вот первостепенная задача, и для этого надо все ему честно рассказать, пусть сам принимает решение, на обмане дружбы не получится. Решено, сегодня перед ужином введу его в курс дела, умолчу только о самом сокровенном.
Принял решение — и стало как-то легче на душе; недолго думая разделся в комнате-спальне — и с карниза головой вниз.
Зарра-аза! Как же хорошо!..
Купались долго, играли в догонялки, плескались и просто дурачились. Мартин был поражен красотой этого волшебного места, находился в приподнятом настроении, и, естественно, с вопросами, интересующими меня, я к нему не приставал.
Время плавно шло к вечеру, Хэрн умчался готовить ужин, а мы с Мартином сидели на песке возле воды, ступнями бултыхая и мутя ее.
— Мартин, что тебя так сильно удивило, а главное — разозлило, когда ты меня увидел с гитарой?
Мартин хмыкнул.
— Разозлило… скажешь тоже. Я был просто поражен. Понимаешь, это одна из реликвий Эриэла. Я не знаю, откуда она у него, он был довольно скрытный и о своем прошлом никому никогда не рассказывал. Он таинственная личность… — и с наслаждением произнес: — Был! — а через паузу продолжил: — Как рассказывали его люди, когда мы выбирались из герцогства (у меня было время с ними пообщаться, а о своем командире они поговорить любили), так вот, таких вещей, которые он всегда держал при себе, было несколько, но самая опасная из них — это его музыкальный инструмент, как ты выразился — гитара. Никто, понимаешь меня, никто не мог безнаказанно притрагиваться к струнам. Рассказывали, что она покалечила немало идиотов, а эльф потом в наказание их сильно пытал. Любил он это дело. А тут ты с гитарой: играешь — и никаких последствий. Как тут не удивиться? Ты вроде на эльфа не похож, а как однажды объявил Эриэл своим напарникам после очередной жертвы любителей музыки, что этот, даже не знаю как его назвать, инструмент признает только высших эльфов и за прикосновение к сокровенному посторонних карает нещадно. А тут ты! Что мне было думать? Вот меня и заклинило, а еще… от тебя просто несет этим эльфом проклятым. Вот меня и заклинило. Не объяснишь почему?
— Легко!
И я подробно принялся рассказывать ему о бобике, о том, как я сюда, в смысле — в лагуну, попал. Рассказал о лейтенанте, герцогине и ее муже и о тех проблемах, что подготовила его будущая родная сестра. О способности бобика поглощать личности и о передаче их умений и навыков. Рассказал и о том, как ко мне попал Хэрн, кто мне его предоставил в виде «подарка».
Мартин слушал молча, не перебивая и не переспрашивая. Задумался, переваривая все услышанное от меня. Я смолк, солнце спряталось за скалы, стало холодать.
— Ты, Мартин, как хочешь, а я — одеваться, замерзать начал, — сказал я, вставая, — скоро ужин, и к бобику сходить не помешает. Я думаю, тебе будет интересно пообщаться с ним. Так что не задерживайся, да и ужин Хэрн уже наверняка приготовил.
— Я еще один заход сделаю, освежусь только. И постираюсь заодно, — ответил наемник.
— У тебя одежда запасная есть?
— Была… наверное, — с сомнением в голосе проронил Мартин.
— Скажу Хэрну, пусть в наших запасах пороется, может, что и найдет.
До ужина успел позаниматься гитарой, получая истинное наслаждение от самой игры и от осознания того, что она теперь только моя. Хэрн подобрал Мартину запасной комплект нижнего белья и верхней кожаной одежды, благо запасов ее у нас скопилось порядком. Причем легкую куртку и сапоги подсунул доставшиеся от эльфа, но Мартин не вредничал и в ответ на замаскированную подначку только хмыкнул.
Ужинали не спеша, постоянно перешучиваясь между собой. Мартин после моего рассказа оттаял, много смеялся, шутил и подтрунивал над Хэрном. У меня возникло ощущение, что нахожусь среди своей семьи, и я неожиданно для самого себя ни с того ни с сего разревелся. Бурно, навзрыд, всхрапывая и тихо подвывая. Мои сотрапезники были буквально поражены произошедшим. Первым пришел в себя Мартин и принялся меня успокаивать, суя мне в руки кубок с настойкой, другой рукой гладя по голове. Тело мальца опять чудит,
