Два пожилых господина вошли в комнату, где шли переговоры, и, не спрашивая разрешения, сели в уже поставленные кресла.
– Хочу представить вам, господин Гофман, старших партнёров моего предприятия господина Рюгера и господина Валлетайна.
Пётр Капустин, представив новых участников переговоров, сел и вопросительно посмотрел на Новикова.
– Я так понимаю, всё дело в цене, – Рюгер-Новиков внимательно посмотрел на немецкого фабриканта и сложил руки на серебряном набалдашнике трости. – Десять миллионов долларов кажутся мне несколько завышенной ценой, но я готов заплатить эти деньги. И, – Кирилл поднял руку с зажатой в ней лайковой перчаткой, – и я хочу увеличить заказ. Соответственно увеличив и стоимость контракта.
– Но… – Эрнст Гофман, представлявший компанию Carl-Zeiss-Stiftung[125] замялся, но в его голове уже закружился завораживающий хоровод шестизначных цифр.
– Можете поставить не новое, но свежее и вполне работоспособное оборудование, – одной фразой Новиков разрешил все сомнения промышленника. И добавил так, что у Гофмана рука сама потянулась к карману, где была ручка: – Плачу наличными.
И лишь когда Эрнст увидел комнату с лежащими вповалку денежными мешками с логотипом Первого Национального банка США и открыл ближайший, его пробил лёгкий озноб. Все газеты уже неделю обсуждали грандиозное ограбление почтового поезда Глазго – Лондон, где было украдено более шести миллионов фунтов, ветхих и грязных купюр мелкого достоинства. Но он быстро успокоил себя тем, что это были только его догадки, которые сейчас совершенно не нужны. Доход от сделки превышал два миллиона долларов, и за такие деньги можно и нужно просто поверить джентльменам на слово.
Таким образом, уже через неделю зафрахтованный корабль грузился в Гамбурге станками и оборудованием, а деньги через надёжных людей перетекли в один из швейцарских банков, никогда не задававших неудобные вопросы крупным вкладчикам.
Для выполнения контракта даже пришлось снять часть рабочего оборудования на двух фабриках, но руководство Carl-Zeiss было уверено, что новые станки они купят легко и быстро.
А корабль, вышедший из немецкого порта, через пять суток пути сменил название и курс и, пройдя кружным маршрутом, встал под разгрузку в Ленинграде.
Оптическое оборудование сразу передали на Государственный оптико-механический завод в Ленинграде и в ГОИ[126] для модернизации опытно-промышленного производства, так как свободных специалистов в Советской России пока просто не было. Зато теперь Новиков получал полное моральное право требовать от учёных и производственников выполнения заказов армии, НКВД и Осинфбюро, в частности. Хотя оптики и так работали с полной отдачей.
Новые прицелы, приборы наблюдения и даже научное оборудование заметно прибавили в качестве и количестве, полностью закрыв дефицит по этому направлению.
Кроме того, часть оборудования попала в опекаемый Новиковым НИИ связи РККА, и созданный специально под этот проект отдел начал работу над советским магнитофоном, взяв, правда, в качестве начальной точки немецкий «Магнетофон-К1» и информацию о магнитофонах и их устройстве, рассказанную Кириллом.
Параллельно шла работа по посольству Великобритании и полковнику Уинтерсэнду. Для начала Новиков на своём планшете в программе-фоторедакторе изготовил три подделки, где была запечатлена беседа покойного уже комиссара 1-го ранга внудел Агранова и самого полковника, а также встречи Уинтерсэнда с другими персонажами; переснял результат прямо с экрана на фотоаппарат и сделал несколько отпечатков.
Необходимое для работы вещество было уже изготовлено Георгием Моисеевичем, и дело было за малым.
В ресторан он на этот раз пошёл только с Верой, потому как Надя всё ещё не оправилась от ранения, полученного в Тифлисе.
Бертран Вустер появился через пятьдесят три минуты, что могло говорить о том, что он добирался от своей квартиры или получал дополнительные инструкции от руководства.
Встретились они словно старые знакомые, и когда Вера отошла в дамскую комнату, Новиков, широко улыбнувшись, кивнул англичанину:
– Давайте, Бертран. Рассказывайте, что у вас нового. Как поживает полковник Уинтерсэнд?
– А почему вы вдруг спрашиваете о мистере Уинтерсэнде? – Вустер слегка дёрнул щекой, явно не желая обсуждать эту тему.
– Да тут у меня появились кое-какие документы. Очень интересные. Смотреть будете здесь?
– Да, пожалуйста.
Секретарь посольства открыл поданный ему конверт и вгляделся в фотографии.
– Конечно, возможно, что полковник вёл тонкую игру, и Генрих Саулович его конфидент. Но вот что странно, – Кирилл плеснул себе и гостю ещё коньяка, – в наших документах я не обнаружил никаких докладов о встрече, хотя о подобных контактах обязан докладывать даже комиссар первого ранга. И знаете, Бертран, почему-то мне кажется, что и у вас ничего такого мы не найдём. Полагаю, что интерес этих двух людей был взаимный и имел финансовую подоплёку. Возможно, золото, возможно – торговля секретами третьих стран, а скорее всего, просто обмен информацией для имитации успехов на ниве разведки.
– Для подделки очень высокое качество. – Бертран бросил фотографии на стол.
– Можете взять с собой и отдать на экспертизу. – Новиков пожал плечами. – Но мне показалось, что вы должны быть заинтересованы в том, чтобы правда вышла наружу. Ведь насколько я знаю, за провалы вашей агентуры в России так никто и не ответил? И вы действительно считаете, что руководство будет мучиться, выбирая между сыном лорда и вами?
Какое-то время Бертран размышлял и вновь взял в руки фотографии.
– Даже если бы вы притащили начальника Mi-6[127] или посла Экерс-Дугласа на эту встречу, боюсь, на их выбор это никак не повлияет. – Вустер криво ухмыльнулся. – Виноватых на этом уровне просто не бывает.
– Я предлагаю вам изменить это досадное положение дел. – Новиков едва заметно улыбнулся. – Нужно всего лишь сделать так, чтобы завтра, в два часа дня, на столе у вашего начальника оказалось это, – Кирилл кивнул на фотографии, – и вот это, – в руках майора, словно из воздуха, возник маленький пузырёк. – Конечно, в открытом виде.
– Что это? – Не беря в руки, секретарь посольства склонил голову, разглядывая пузырёк.
– Яд болотной гадюки. Опасен только при попадании внутрь тела. Вдыхать пары хоть и не рекомендуется, но всё же не смертельно.
– Вы и в самом деле полагаете, что вернувшись с прогулки, Уинтерсэнд увидит эти фотографии и сразу же выпьет неизвестную жидкость из пузырька, невесть как попавшего к нему на стол? – Вустер рассмеялся.
– Нет, конечно. – Новиков покачал головой. – Просто после возвращения с прогулки ваш шеф обычно пару часов работает с документами? Так вот, войдя в кабинет, он сядет на стул – и через минуту умрёт.
– Но, чёрт меня возьми, как? – Бертран округлил глаза.
– А вот это уже не ваша забота. – Кирилл улыбнулся. – В два десять пополудни вы под каким-то предлогом входите к нему в кабинет и организовываете картину, достойную пера Питера Брейгеля – «Смерть предателя». Оставить отпечатки вашего шефа на фотографиях, бутыльке с ядом, а после не зевать и занять место, которое и так ваше по праву.
– А потом вы будете меня доить, словно чертову корову на ферме? – Вустер покачал головой.
– Зачем? – Новиков округлил глаза. –
