И тем не менее все нужно было проверить. А вдруг?
– Вперед! – обернувшись, махнул рукою Денис.
Получив приказ, партизаны со всех сторон бросились к усадьбе. Врывались в избы, проверяли строения… Никто не стрелял. И сабельного звона было не слышно. И криков – тоже.
– Никого нет, господин полковник, – подбежав, доложил поручик. – Пусто. Наверное, шпионка не туда завела.
– Туда, – усаживаясь в седло, Давыдов невесело хмыкнул и скривился. – Я уж это поганое местечко запомнил.
– Похоже, ушли все. Сбежали.
– Коли сбежали, так вряд ли мы их в здешних лесах да болотах отыщем, – заворотив коня, полковник велел трубить отход. – Военное счастье переменчиво. Что ж, бывает и так…
Повернули, поехали обратно в Троки. Особой досады ни у кого не было? Все знали о скором наступлении на Гродно, к коему усердно готовились.
– Уж там-то врага искать не придется! – забравшись в седло, корнет Розонтов радостно потер руки. – Уж там-то покажем… да-а!
Денис Васильевич усмехнулся:
– Там не совсем враги, корнет. Австрийцы. Бывшие наши союзники. И, верно, будущие. Так что шибко обижать их не будем, авось, пригодятся.
– А ежели они сами начнут? – не унимался Коленька.
– А коли сами сунутся, тогда взгреем! – обнадежил прославленный партизанский вождь. – Обязательно взгреем… Весело так, но без злобы. Как и приказывал сам главнокомандующий, фельдмаршал Кутузов.
– Эх, и впрямь, скорей бы в поход… – Розонтов мечтательно прикрыл веки и вдруг негромко осведомился, исподволь кивая на пленницу: – А с этой что? Расстреляем? Или жандармам вернем?
И снова Денис вспомнил тот эпизод из видения. Когда преступника ловили на живца… А ведь, черт возьми, неплохая идея!
– Может, и вернем… – тихо промолвил Давыдов. – А может, и при себе пока оставим. Матерого шпиона половим…
– Как это – половим?
– А так это, корнет. На живца! Иль рыбы никогда не лавливал?
Коленька засмеялся:
– Да уж ловил, господин полковник. Что такое живец – знаю.
Днем прискакали жандармы. Прибыли с санями – за преступницей. Мол, пора вернуть да под суд… А там – виселица… Или, ежели сильно повезет – батоги, кандалы, Сибирь…
– А нету шпионки, – выйдя на крыльцо, Денис Васильевич развел руки с видом крайнего изумления и досады. – Пардоньте, не усмотрел. Сбежала, зараза!
– Так… как это сбежала? – не меньшее изумление выказал и жандармский майор, брыластый, с тщательно выбритым подбородком и оловянным взглядом истинного тюремщика и душителя всех мыслимых свобод.
– Да пес ее знает, как… – полковник пожал плечами. – Вчера еще была… и нету. Я караульщиков уже велел наказать.
– Плохо дело, – недобро прищурился жандарм. – Буду вынужден подать на вас рапорт на имя самого главнокомандующего.
– Рапорт? Ну что ж… коль такое дело – извольте. Полностью моя вина. С нами не отобедаете, майор?
– Нет, – тюремщик замотал головою столь усердно, что едва не потерял фуражку. – В иные времена с радостью бы, но… Извините, господин полковник, служба.
Так что уехали жандармы несолоно хлебавши. Рапорта же их Давыдов ничуточки не боялся, ибо еще засветло отправил к светлейшему гонца с посланием, в коем подробно описал свой план поимки шпиона и просил оставить пленницу под личную ответственность – «в свете изложенного». Ответ от Кутузова еще не пришел, но Денис в положительном решении не сомневался, ибо знал, что главнокомандующий искренне благоволит «хитрецам да хватам».
Пленницу повезли с собой в небольшом возке, приставив к оному двух солдат из пехотной партизанской роты. Солдатушки оказались молодые и к службе рьяные, так что уж никак не должны были упустить проходимицу. В случае чего им даже разрешалось стрелять… или колоть штыками. Окромя солдат, рвение к охране шпионки неожиданно выказал и Коленька Розонтов. По прикидкам Давыдова, юного корнета, скорее, привлекала не возможность отличиться похвальным усердием, а сама пленница – красивая молодая особа.
Денис Васильевич никогда долго не собирался – вскочил в седло и вперед! Так и сейчас все его воинство во исполнение приказа главнокомандующего понеслось на Гродно через местечки Меречь и Олиту. Подмораживало, слава богу, под копытами не хлюпало, хотя болотные топи все еще представляли собой нешуточную опасность. Их объезжали, пользовались дорогами, трактами…
– Обоз, господин полковник! – подскочив, радостно доложил бывший в арьергарде казачий урядник Ситников. – Версты три во-он по той дорожке.
Казак указал плетью на неширокую повертку, скользившую меж пологих холмов, поросших кленом и липой, и продолжил:
– Чертова дюжина фургонов. Похоже на неприятельский магазин.
Магазин… Так называли передвижной воинский склад, прежде всего – продуктовый. Честно сказать, и продукты, и фураж партизанам бы вовсе не помешали… Хотя повертка-то уходила от Меречи прочь. Однако, с другой стороны, всего-то три версты – можно и отвлечься.
– Трубить атаку, – приняв решение, быстро распорядился Денис. – А ну, усачи-ахтырцы… за мной!
Понеслись. Поскакали. Взялись ходким кавалерийским аллюром. Полетела из-под копыт промерзшая грязь, перемешанная со льдом и снегом. Легкий морозный ветер ударил в лица гусар, и вот уже совсем скоро впереди, за кленами, показались серые возы – фургоны.
С гиканьем, с веселым «ура», вылетели на обоз партизаны. Завидев их, враги даже и не думали сопротивляться – тут же побросали оружие и подняли руки, заискивающе заглядывая в глаза.
Разложилась, переродилась, стала совсем другой бывшая «Великая армия». Нынче и не армия уже, а так, деморализованная толпа мародеров. Отставшие от основных сил солдаты частенько выходили к русским армейским кострам. Жалостливо протягивали руки, просились погреться и чего-нибудь покушать. Русские уже стали для них не врагами, а «дорогими друзьями», именно так и обращались – «шер ами». От этого «шер ами» местные крестьяне прозвали отступающих французов «шаромыжниками», так вот и прижилось слово.
Припасов в «магазине» оказалось много! И вино, и хлеб, и зерно, и новомодные французские «консервы» – банки с тушеным мясом и овощами. Хватило, чтоб заполнить переметные сумы. Партизаны радовались – до этого-то с продуктами было туговато, перебивались кто чем мог.
– Ну, что, братцы? Теперь можно и на Гродну? – подъехав к своим «усачам», весело осведомился полковник.
– Ударим, ваш-бродь! Не сомневайся!
– Ну, тогда по коням. Вперед!
И снова застучали копыта. На этот раз ехали прямо по стерне, берегом широкого Немана, тронутого первым зеленовато-прозрачным ледком. Высланный вперед авангард вскоре вернулся, притащив собой двух пленных, судя по мундирам – гусар. Темно-голубые ментики-доломаны с желтым витым шнуром, серые чакчиры с серебристыми пуговицами по всей длине, зеленые кивера…
– Франсе? Австрийцы? – тут же осведомился Давыдов.
– Нон франсе, нон ауштрейх… Мадьяры.
– Мадьяры… Венгры, что ль?
Так и оказалось – венгры. Из шестого полка венгерских гусар, приданных австрийскому коменданту Гродно генералу Фрейлиху.
– Соглядатаи, господин полковник, – пояснил Ситников, урядник. – Осмелюсь доложить – за
