Напротив, порой примарх искал возможности исполнить их.
Фулгрим принял свободную оборонительную стойку из учений дардийцев[10] Древней Европы, распределив вес поднятого клинка по плечам и предплечьям. Латы примарх а висели на тренировочном манекене, который он позаимствовал на учебном плацу Восточных казарм. Фениксиец долго не разминался и уже ощущал скованность мышц. Он повел ключицами так, что Разящий Огнем, подобно косе, понесся вниз и затем по дуге взмыл вверх, в прежнюю позицию.
Примарх легко вошел в нужный ритм. Правая нога вперед, правым боком к противнику. Меч влево от себя. Несовершенная стойка — в ней можно только защищаться.
Взгляд Фулгрима упал на скамью рядом с ним, где лежало несколько раскрытых книг. Старинные тома с растрескавшимися от небрежного хранения переплетами и хрупкими пожелтевшими страницами. Учебные руководства Сабазиева Братства. По крайней мере, некоторые из них.
Как только Коринф подсказал, что именно искать, Фениксиец без труда нашел нужные сведения. Континентальное правительство ничего не выбрасывало, и его архивы полнились неизученными документами.
Читая труды Братства, примарх не раз восхищался его представителями. Как и воины III легиона, они хотели вознестись к идеалу, но эта дорога привела их к столкновению с властями, а затем — к изгнанию и забвению.
В учениях адептов философские умствования, показавшиеся Фулгриму банальными, перемежались описаниями фехтовальных приемов. Основополагающая доктрина Братства, якобы выведенная самим Сабазием, говорила о борьбе желания и предназначения — того, что ты хочешь, с тем, что тебе нужно в действительности. Бытие рассматривалось как дуэль между конфликтующими побуждениями. Лишь одержав победу в этом поединке, человек достигнет безупречности и во владении мечом, и в самой жизни. Поскольку совершенство есть баланс, идеальное общество можно возвести лишь на фундаменте равенства и соразмерного представительства. Конечно, такая утопия невозможна, но к ней всегда следует стремиться.
Фулгрим недолюбливал философию. Она напоминала примарху какое-то псевдопоэтичное бичевание пороков или изложение очевидных понятий загадочными мистическими фразами. Методики фехтования, напротив, оказались поразительно развитыми, и Фениксиец для развлечения поэкспериментировал с ними. Воспроизвести отдельные приемы он сумел без труда. В целом стиль обладал бесспорным изяществом, восхитившим Фулгрима.
Он вышел из дардийской стойки и с легкостью принял новую позицию, следуя рисункам в руководстве. Стиль Братства предполагал плавные перемещения, которые медленно сплетались в наступательные или оборонительные маневры. Так ком глины обретает форму в руках скульптора. Контролируя все свои движения, дуэлист превращался в непоколебимую и неприступную цитадель. В этом гипнотическом ритме фехтования многое зависело от мышечной памяти, но предусматривались также детальные поправки к позам в случае потери крови или поединка на неровной поверхности. Неудивительно, что противники так опасались сабазийцев…
Скрипнули оконные петли, и ночной шум мгновенно стал громче. Фениксиец улыбнулся: гость пришел как нельзя более вовремя.
Развернувшись, он прокрутил Разящего Огнем в руке и рассек воздух клинком — но сдержал удар и направил меч вверх, в обратную сторону и под более острым углом. Примарх молниеносно скользнул вперед. На секунду Фулгрим словно вернулся на Кемос и вновь услышал, как сульфы, играя свою нестройную музыку, подбадривают его хлопками и возгласами. Шаг, еще один, и еще; танец мелких движений, ведущих к чему-то большему.
— Отменная техника.
Не останавливаясь, Фениксиец резко обернулся. Его меч просвистел на уровне головы человека. Выпад получился бы смертельным, но говоривший успел отскочить назад. Примарх усмехнулся его испугу:
— Ну, и кто ты такой? Наемный убийца с театральным уклоном?
Помимо черных одеяний, незваный гость носил плащ и простую гладкую маску. Настоящий злодей из пантомимы. Члены подпольных обществ на Кемосе были такими же — прятали лица, обожали тайные рукопожатия и простейшие шифры. Похоже, любовь к шпионским играм живет в душе каждого человека.
Фулгрим зашагал вперед, держа Разящего Огнем в вытянутой руке, и быстро заставил незнакомца прижаться к стене. Острие клинка коснулось горла мужчины.
— Ассасин из тебя скверный.
— Я не собирался вас убивать, — искаженным голосом произнес визасец. Вероятно, в его маске имелся модулятор частот. Ничего, есть и другие методы идентификации.
Фениксиец по праву гордился своим умением читать язык тела. Его посетитель боялся. Хорошо. Страх — полезный союзник при переговорах.
— О, какое неописуемое облегчение. — Примарх наклонил голову. — Я ждал тебя раньше. Возможно, тебя задержали другие дела?
Ранее Фулгрим приказал Пайк вывести из игры всех столичных лазутчиков, не идущих на сотрудничество. Главный итератор с упоением взялась за дело, и местные законники уже арестовали почти сотню мужчин и женщин из всех слоев населения, подозреваемых в связях с той или иной враждебной группировкой. Вероятно, некоторые из них служили Сабазиевому Братству.
— Нет, — продолжил примарх. — Очевидно, нет. Что может быть важнее меня?
— Вы высокого мнения о себе, господин Фениксиец.
— Пожалуй, — усмехнулся Фулгрим. Отступив на шаг, он изящно положил клинок себе на плечо. — Если ты пришел не убивать меня, то поговорить со мной. Говори же.
— Мы наблюдали за вами с момента прибытия.
— Полагаю, в этом вы не одиноки.
— Нет. Вы сами стали искать нас. — Человек в черном указал на учебные руководства. — Рыться в почти всеми забытых уголках. Зачем?
Примарх фыркнул.
— Неужели непонятно? «Сабазий живет». Этой фразой бросаются перед смертью, ее бормочут голодающие крестьяне. — Фениксиец пожал плечами. — Возможно, требовался взгляд со стороны, чтобы увидеть все ниточки, но я все понял без труда. Детская задачка, по сути. Кстати, сколько раз вы пытались отравить меня?
Незваный гость замешкался.
— Ни разу. Яд — орудие непросвещенных.
— О. Ну, это уже что-то. — Фулгрим вновь улыбнулся. — Проще говоря — да, я искал вас. Зачем? Затем, чтобы… — Он лениво повел рукой. — Мне хочется определить вашу суть: помеха вы на пути к Согласию или нечто иное?
— Мы желаем того, что лучше для Визаса.
— Да, конечно. Готов поспорить, патриций Буцефол и ему подобные сказали бы то же самое. Даже бедный Пандион, так дрожащий за свою
