— Почему ты не сказала мне этого раньше? — хрипло произнес Кеорсен спустя… сколько? Не знаю, не важно. — Когда ты впервые увидела белый цвет?
— Давно. Еще в твоем замке.
Грудь Кеорсена ощутимо поднялась и опустилась от глубокого вздоха.
— Как же мало ты о нас знаешь…
— Это что-то значит? — Я нашла в себе силы отстраниться. — Белый цвет — особенный?
— Ты даже не представляешь насколько. — Кеорсен улыбнулся и мягко очертил большим пальцем мой подбородок. — Это дар, взгляд Великого, которым мы смотрим на истинную пару.
На секунду показалось, что мир вокруг нас онемел. Не хрустел снег, срываясь с отяжелевших веток наземь, не шумел ветер, не скрипели стволы толстых краснолистов, облетевших по осени. Единственный звук, который я по-прежнему слышала, — стук собственного сердца. Частый, чуть напуганный, замирающий, надеющийся.
— Ты… я… мы… — Мысли путались, слов не хватало.
— Да, — медленно, явно наслаждаясь звучанием ответа и всего того, что за ним скрывается, проговорил Кеорсен.
Глядя в самые удивительные глаза, я не могла найти сил сделать вдох. Истинная пара… Мы истинная пара! Душа трепетала доверчиво и нежно, сердце пело. Однако один вопрос не давал мне покоя. Сизой тучей он набегал на чистое небо моего счастья.
— Это значит, ты не женишься на Верине, а мне не придется выходить замуж за Торрела? — спросила я серьезно.
Кеорсен улыбнулся:
— Я и не собирался на ней жениться. Соглашение мы подписали лет пятьдесят назад, да и то по настоянию моего отца. Дань традициям, ничего более. К тому же тогда я действительно не видел причин, почему стоит отказываться. Верина сильна, красива, из высокого рода. — Демон перечислял достоинства сестры Рейшара сухо, без особого интереса. Его чувств она явно не задевала… в отличие от моих.
Стоило только услышать ее имя из уст Кеорсена, как все во мне ощетинилось, точно маленький еж. В памяти всплыли картинки приема у Моргранов и вид златовласой красавицы, призывно прижимающейся к телу Кеорсена. Ее плавные жесты, ее грудной смех, ее тонкие пальцы, норовящие забраться в расстегнутый ворот мужской рубашки. Взор подернулся алой дымкой.
— А потом я встретил тебя… — продолжил демон с улыбкой, словно довольный моей реакцией. — И ты вызвала во мне столько эмоций, сколько никто и никогда не вызывал. Хочешь узнать, ради чего я подтолкнул Маорелия признать тебя наследницей его рода? Чтобы ты перестала считаться человеком в глазах высших. Мне плевать на мнение света, но я не хотел прятать тебя, не желал разрываться на два мира, в одном из которых меня бы обязали жениться на демонице. После праздника зимней ночи я сказал Рейшару, что не собираюсь связывать жизнь с его сестрой. Пусть не сразу, но он меня понял и аннулировал соглашение. Когда ты обо всем узнала, меня уже ничего не связывало с Вериной.
— Но почему ты не сказал мне?
— А ты бы поверила? — грустно усмехнулся Кеорсен. — Я хотел дать тебе время самой во всем разобраться. Мне был важен выбор, который сделаешь ты.
— Но если бы я ошиблась? Если бы поняла все неправильно, ты бы… отпустил?
— Нет. — Теперь на его губах расцвела самоуверенная, чуть насмешливая улыбка. — От своего я не отказываюсь. А ты — моя.
И пусть Кеорсен сейчас сказал, что вернул бы меня даже против моей воли, я не испытала злости. Напротив — одно лишь счастье. Чистое, искреннее, незамутненное. Возможно, я привыкла к собственническим замашкам демона, но гораздо вероятнее, что в глубине души мне нравится ощущать себя принадлежащей Кеорсену. Ему одному.
Эмоции бурлили, подталкивали вновь спрятаться в объятиях демона и позволить себе хоть недолго побыть слабой. Но оставалось еще несколько важных вопросов.
— Маорелий знал, что ваше соглашение с Вериной отменено?
— Ты спрашиваешь, — Кеорсен прищурился, — сознательно ли твой отец тебе солгал? — Я кивнула. — Не знаю, мышка. Но обязательно это выясню. Как и то, почему он тогда сказал мне, что ты не желаешь меня видеть.
— Что?!
— А ты думала, почему я был в таком бешенстве, когда вломился к тебе? — хмыкнул он. — Получается, старый жук провел нас обоих. Придется спросить с него за все… — В голосе Кеорсена прозвучали опасные ноты, не сулящие Маорелию ничего хорошего, но я не стала за него заступаться. Знала, Кеорсен не убьет его, а все остальное меня не интересует. Маорелий сам затеял опасную игру, пытаясь влиять на сильнейшего высшего, и должен был понимать, чем рискует.
Будто подслушав мои мысли, Кеорсен произнес:
— Пора заканчивать партию Маорелия.
В следующий миг он магией поднял сброшенный мною плащ, укутал меня, подхватил на руки и шагнул в открывшийся портал.
Вышли мы в холле первого этажа замка Вирсейров. На наше появление среагировала магия, предупреждая хозяина о вторжении. И в следующий миг из нового ока перехода появились Лерден с Маорелием, а за ними и Торрел.
— Сатрея! — В голосе Рингвардаада прозвучало такое искреннее облегчение, что на секунду я растерялась.
Он волновался?
Но за кого? За наследницу рода или за меня, Сатрею?
— Махр Артенсейр, — а вот голос Торрела едва не звенел от сдерживаемой ярости, — я прошу вас отпустить мою невесту. Рея, иди сюда.
Я мысленно поморщилась от ненавистного сокращения, однако тут же замерла, отчетливо ощутив расходящуюся от груди Кеорсена вибрацию.
— Не смей даже смотреть в сторону моей истинной, — прорычал он, — иначе, клянусь Великим, я разорву тебя на куски.
Не знаю, каким сейчас был взгляд у Кеорсена, но отступили все трое: и Торрел, и Лерден, и даже Маорелий.
Первым в себя пришел Маорелий. Недоверчиво глядя то на меня, то на Кеорсена, он выдохнул:
— Истинной?
Артенсейр не удостоил его ответом. Я же каким-то шестым чувством вдруг поняла — Кеорсен
