Сквозь хрупкие ребрышки щенка Ева ощущает биение сердца – быстрое-быстрое, куда чаще, чем у нее самой. Кладет ладонь ему на спинку, чешет за мягким ушком. Щенок прикрывает глаза, начинает дышать медленнее. Обхватывает губами ее палец, сосет и лижет нежным теплым язычком.
В этот миг Ева и чувствует, и узнаёт нечто, совершенно не ведомое ей прежде. С каждым мгновением, с каждым ударом сердца щенка она все лучше понимает, что такое ///хрупкость, забота, нежность.
Вместе с этим пониманием приходит и нечто иное, пока неопределимое и безымянное. То, что заставляет сердце биться медленнее и глубже. Ева подыскивает этому новому имя из числа известных ей имен:
///радость, удовольствие, дружба, забота…
Да, все это – но еще и нечто намного большее.
Не в силах найти верное слово для того, что только начинает ощущать и сознавать, она останавливается на другом имени – имени, тоже пришедшем извне. Смотрит во влажные щенячьи глаза, пытается определить то, что смотрит на нее в ответ. Щенок снова начинает скулить, теперь уже не жалобно, а требовательно, – и она улыбается.
Тише, мой маленький Адам!
Глава 24
26 декабря, 02 часа 38 минут
по центральноевропейскому времени
Париж, Франция
Порыв раскаленного ветра закрутил вертолет вокруг своей оси.
– Пирс, мать твою, я-то думал, ты умеешь водить этот греб…
Вертолет снова тряхнуло, и Ковальски умолк. Сидел он на заднем сиденье, упираясь ногами в спинку переднего пассажирского сиденья и прижимая к груди винтовку. Меж зубов была зажата неизменная сигара.
Грей сильнее дернул за рычаг шаг-газ рядом с сиденьем водителя. Двигатель взревел еще громче, и вертолет начал подниматься над кладбищем. Под порывами ветра он все норовил завалиться набок, но Пирс выправлял его, нажимая на педали. Наконец ему удалось выровнять воздушную машину и направить ее носом к северу.
Коммандер сел за штурвал, надеясь догнать врагов по воздуху. Сейчас, летя над землей, объятой дымом и пламенем, он подумал о том, что высаживать из кабины пилота и садиться за руль самому, пожалуй, было не таким уж хорошим решением.
Управлять вертолетом Грей умел, но едва ли мог назвать себя опытным пилотом. К тому же он давно не практиковался. Попытавшись обогнуть горящее здание прямо по курсу, едва не устроил аварию, а исправляя свою ошибку, так дернул рукоять управления, что Ковальски приплющило к стене. От ругани, что при этом вырвалась из уст великана, покраснели бы и грузчики.
Грей снова не без труда выровнял непослушную машину – и ринулся вперед. Он прорезал столбы дыма, огибал спирали бушующего огня. Лопасти подхватывали и раздували парящий в воздухе пепел, так что вертолет оставлял за собой огненный след.
То и дело навстречу попадались другие вертолеты – военные, полицейские, медицинские; их прожектора ярко освещали раскинувшуюся внизу картину бедствия. Однако Грею нужен был лишь один: «ЕС145», белый с желтыми и черными полосами, своей раскраской и гудением напоминавший сердитого шмеля. Этот вертолет взлетел на семь минут раньше; тем не менее машина Пирса была быстрее и, несомненно, легче. Кроме того, рассуждал Грей, враги едва ли подозревают, что за ними гонятся, так что гнать на полной скорости не станут – особенно если не хотят привлекать к себе лишнее внимание.
Самого его это не беспокоило. Выкрутив на полную рукоять подачи топлива, он мчался над пылающим Парижем. Привыкнув наконец и к машине, и к турбулентности, теперь он мог спокойно рассмотреть, что делается вокруг. В свое время директор Кроу принял Грея в «Сигму» не в последнюю очередь из-за его уникальной способности подмечать закономерности, которые от других ускользали.
Как сейчас.
Он следил за движением других вертолетов. Одни из них снижались, другие поднимались – очевидно, помогали эвакуировать людей. Еще больше машин летали на одной высоте туда-сюда – вели поиски. Лишь несколько двигались сквозь дым по прямой.
И лишь один из них мчался на северо-запад.
Грей представил себе атомную станцию, о которой говорил пилот. Она находится на Сене, в шестидесяти милях к юго-востоку от Парижа. Возможно, кто-то пытается уйти как можно дальше от неизбежного взрыва реактора?
Чужой вертолет летел к Сене; Грей направился за ним. Скоро на пути у врага выросло препятствие. Впереди вздымалась в воздух на тысячу футов темная громада Эйфелевой башни: лишь зарево пожара подсвечивало ее стальное кружево. Близ основания башни взорвалась газовая магистраль, и теперь между опорами пылал огонь.
Враг начал огибать пылающую башню справа.
– Держись! – крикнул Грей в микрофон Ковальски и потянул рукоять управления влево.
Развернувшись в воздухе, вертолет подлетел к Эйфелевой башне с другой стороны. Рукоять подачи топлива Пирс вывернул на полную. Он стремился максимально сократить расстояние между машинами, прежде чем обе они достигнут цели. Рассчитывал спрятаться за массивной башней и разобраться с ублюдками, когда они окажутся на той стороне.
– Ковальски, готовься!
– К чему? – заорал Джо; его и без того громовой голос в наушниках сделался оглушительным.
Зажав рукоять управления между коленей, Грей молча указал на другой вертолет. Они подлетели уже достаточно близко, чтобы разглядеть его: да, тот самый «ЕС145» со шмелиной раскраской.
– Как только минуем башню, открывай огонь! Собьем эту пташку!
Грей уже представлял себе, как враг падает с небес на другом берегу Сены, где распростерся вдоль берега темный парк. Даже такой план нес в себе риск – могли пострадать случайные люди; но каждый взгляд вниз, на бушующее пламя, напоминал Грею, что он должен остановить «Тигель» любой ценой. Не дать им уйти вместе с устройством! Иначе сколько еще городов постигнет участь Парижа?
Оба вертолета мчались к башне, стремясь обогнуть ее с разных сторон. Ковальски с усилием отодвинул одну створку боковой двери, и в кабину ворвался ветер.
Вертолет затрясло, и Грей схватился за рукоять, отчаянно стараясь его выправить.
Ковальски взревел медведем: если б не ремни безопасности, он вывалился бы в открытую дверь. На миг даже выпустил винтовку – по счастью, та висела на ремне, перекинутом через плечо.
– Почти догнали! – предупредил Грей. – Готовься!
Вдруг вражеский вертолет перед ними резко затормозил, задрав нос кверху. Грей инстинктивно сделал то же самое – и в следующий миг понял, что это значит.
Враги заметили погоню. Игра началась.
02 часа 44 минуты
Тодор из задней кабины «ЕС145» приказал по радио пилоту:
– Спустись ниже! – Обвел рукой вокруг своей головы, изобразив круг. – И кружи!
И показал на Эйфелеву башню.
Несколько секунд назад пилот сообщил, что их нагоняет другой вертолет. Ведет себя странно, подозрительно. И паранойя пилота оказалась вполне оправданной: задняя дверь второго вертолета отворилась, и из нее едва не вывалился стрелок с автоматом.
За ними гнались – и, очевидно, гнались с самыми недобрыми намерениями.
Тодор приказал пилоту набрать скорость и попробовать оторваться. Тот возразил, что это вряд ли возможно: другой вертолет легче и быстрее, а их набит под завязку оружием и ящиками
