Рассудок, столкнувшись со взглядом порождения извращенной магии, замер в ледяном оцепенении. Парень проваливался куда-то глубоко, в стылую черную пустоту, монстр по капле вытягивал из него сущность, его душу. Одновременно с отступлением Федора внутри него словно ломались какие-то барьеры, выпуская на волю нечто, более страшное, нежели низший демон.
* * *На Сайруса, показавшегося из тайного хода, сразу набросились степняки, словно караулившие его у выхода. Не ожидая подобной засады, опасность, как он считал, осталась внутри храма, настоятель пропустил пару ударов мечами, впрочем, отраженных магофизическим щитом.
Следом за степняками на настоятеля начали охоту его недавние адепты, бросаясь на него словно потерявшие разум животные. Эти безумные атаки задержали его на какое-то время возле ворот храма, позволив вырвавшемуся чудовищу встать на след.
К счастью, не все адепты впали в безумие. Часть из них, направляемая магией второго демона, нападали на монстра, задерживая уже его, поэтому Сайрусу удалось ускользнуть из смертельных щупалец.
Встреча с порождением бездны что-то надломила в настоятеле, подточив тонкий слой разума, теперь кроме как о спасении своей жизни тот ни о чем не думал. Встреченных по дороге людей Сайрус сжег, даже не разбираясь, кто ему попался. Один из прытких и хитрых преследователей попытался его нагнать и тоже угодил под умело направленные заклинания. Хитреца поймало и приготовилось сожрать порождение богопротивной магии его же хозяина. Ну чем не добрая шутка? Настоятель рассмеялся безумным лающим смехом.
Следующие события заставили его поперхнуться и застыть, вцепившись пальцами в угол дома. От места, где монстр готовился растерзать свою жертву, раздался жуткий резонирующий вой. Изо рта и глаз человека в чудовище ударил столб зеленого света, которым монстра словно пришпилило к мостовой, его шкура, воняя ужасным смрадом, начала тлеть и таять, словно воск на свече.
Повторный вой порождения бездны был еще сильнее, в нем начали проскальзывать нотки нешуточной паники. Человек уже стоял на мостовой, вытянув скрюченные пальцы к монстру. Между ним и чудовищем плясала дуга зеленого пламени, причинявшая монстру немыслимые страдания, которые заставляли эту тушу буквально верещать от инфернальной боли, тем не менее не двигаясь с места, только щупальца конвульсивно сокращались, откалывали большие куски стен и выворачивали булыжники мостовой. Монстр отчаянно цеплялся за жизнь.
Наконец, человек сделал какое-то дергающее движение на себя, верещащая туша моментально умолкла и обмякла, безвольно уронив свои уродливые щупальца. С места, где находился настоятель, было видно, как глаза человечка, похожие на два черных провала в бездну, исчезли за закрытыми веками, а сам он, слегка покачиваясь от усталости, застыл на месте.
Надо было разобраться с этим демоновым отродьем, пока оно его не заметило. Под странный хруст подкравшись к стоящей над мертвой тушей фигуре, Сайрус занес серп над спиной своего преследователя, приготовившись вонзить его по самую рукоять, чтобы наверняка.
Спина стоящего перед ним человека странно перекатывалась буграми и подергивалась, издавая влажный хруст. Вот левая рука человека, явно сломанная в двух местах, рывком выпрямилась и с хрустом приняла нормальный вид, кусок щепки, торчащий из шеи, вывалился из раны, а сама рана тут же заросла.
Загипнотизированный этими изменениями, настоятель неожиданно встретился со взглядом клубящихся непроглядной тьмой глаз. Его сердце по инерции стукнуло два раза, чтобы навсегда умолкнуть, а душа провалилась в стылую мрачную бездну, обреченная бесконечно падать и замерзать, ибо не осталось у нее воспоминаний, которые могли бы согреть.
Существо с черными, как уголь, глазами подхватив на лету падающий серп, сделало брезгливый жест рукой, отчего тело настоятеля, не долетев до земли, рассыпалось прахом. Никто бы не смог сказать, куда подевалось само мистическое оружие. Вспыхнув тусклой вспышкой в руке существа, оно просто исчезло, нисколько того этим фактом не удивив.
Глава 47. Вкус крови
Вместе со скрипом отдвигаемых затворов в кромешную темноту ворвались звуки истошных воплей, борьбы и сладкий запах теплой крови, пробудивший существо от невольной спячки. Тонкие ноздри изящного носа возбужденно втянули в себя спертый воздух подземелья, заставляя тело послушно приподняться над грязным пуком соломы – недавним ложем.
Плавно переставляя конечности, существо перебралось ближе к металлическим прутьям своей камеры, стараясь не звенеть цепями на худых запястьях и тонких лодыжках. Застыв в двух локтях от прутьев решетки, дальше не пускали цепи, оно всё обратилась в слух. Ждать существо умело.
Сидя в кромешной тьме и тишине, страдающий от недостатка информации разум заставляет осуществлять много бессмысленных действий. За эти несколько дней она изучила все камни доступных к обозрению стен, прутья решетки со следами грубой ковки и каждое звено своих цепей. Стали знакомы даже звук капающей воды и писк мышей, возящихся в сопревшей соломе в дальнем углу.
Мало кто задумывается, что стаккато капель воды, падающих на пол, образует целую симфонию без устали играющих демонических музыкантов. Эхо этой симфонии способно любого свести с ума, и все равно даже опасаясь за свой разум, она продолжала слушать.
Теперь по стуку сапог и характерному скрипу засова Лиланда могла опознать тех, кто спускается вниз с очередной миской тошнотворной баланды. Вот по камню знакомо цокают ботинки, подбитые железными набойками. Бессменный тюремщик спешит оставить ещё одну порцию еды для крыс, сама она есть ЭТО по своей воле не станет, да и не хочется соперничать в отборе еды с вонючими грызунами, не настолько еще она слаба.
В корне неверно, что вампиры ничего не боятся. Лично её страшила судьба быть сожранной многочисленными крысами подземелья. Мерзкие твари готовы были переварить что угодно, даже двухсотлетнего вампира, по иронии судьбы попавшего на их территорию. Среди кромешной тьмы, сырости и мертвого камня было настоящее крысиное царство. Не будь она столь быстра, грызуны давно бы уже попробовали на вкус её плоть, как до этого плоть какого-то бедняги в соседней камере.
Тюремщик любил пугать узницу подобной участью. Он настолько эмоционально описывал последние дни умершего заключенного, что она даже на какое-то время засомневалась в правдивости его слов. Однако запах тлена ни с чем нельзя перепутать.
Шум у двери резко смолк, закончившись невнятной вознёй. От раздавшегося затем влажного стука любого передернуло бы от отвращения, но только не её. Скатившись по лестнице, мимо камеры прокатилась голова тюремщика. Оставляя влажный след за собой, она стукнулась о противоположную стену и, блеснув выпученными глазами, с застывшим удивлением уставилась куда-то вверх.
Прискорбно, что жирдяй уже мертв, она бы не отказалась оторвать ему голову еще раз. С сожалением отвернувшись от недосягаемого живительного ручейка, Лиланда сжала пересохшие губы и прикрыла светящиеся красным глаза, считая шаги, вниз кто-то спускался.
Девять, восемь, семь…
Двадцать пять ступеней, решетки и проклятый маг отделяют её от свободы. Несмотря на всё, что произошло,
