Заросшая напрочь пизда? Сердито нахмурились боги. А Зевс, что у них пахан, Сказал: – Волосатые ноги Тебе не помогут, братан! Ты зря закосил под Сатира, Сатир не философ – ебак! Не ищет он девок бездырых. Запомни, дешёвый вахлак! И мы, как один, без базара, Имеем такие «дела», Что всякая курва без входа Давно бы в подол насрала! Со страху! – И Зевс ухмыльнулся, Рукой поблудил промеж ног, Спиною ко мне повернулся И бросил: «Канай, фраерок!» «Мы сами не шитые лыком, У нас – как столбы елдаки! За них, если смеешь, возьми-ка, – Не хватит античной руки!» – Мог я возразить бы на это… Но спорить – удел мудаков. И я «поканал» без ответа, Смеясь над зазнайством богов. 2 Вот раннее – раннее утро. Вот плёс на уральской реке. Вот я, рыболов ебанутый, Сижу с удилищем в руке… Вот мой поплавок встрепенулся. «Должно быть, здоровый карась!» Я в хищную позу согнулся… Но с плеском вода разошлась, И, пеной ажурной укрыта, Лежа на замшелом соме, Богиня любви Афродита Нагая явилась ко мне! – Ну, что, неплохая поклёвка? Да ты онемел, мой герой! – Лукаво смеялась плутовка И пену сбивала рукой. Дальнейшее помню неясно… Стон, вздохи, сияние глаз… Чтоб вас не травить понапрасну, Прерву на мгновенье рассказ… Мгновенье – мгновенью разница, Иное – часами длится. Устала моя проказница, Сомлела моя озорница. – Довольна ли мной, волшебница? Коль «Да!», так плати сполна! Ведь я не поручик Ржевский, Да и ты не моя жена. Возьму не деньгами – форелью, Я, как – никак, рыболов. – А знаньями о сокровенном? – Что ж, знаньями тоже готов! – Так вот, ты искал, как я помню, уродку, Такую, что спереди к ней не попасть, Чтоб самую женскую, значит, середку, Скрывала большая зубастая пасть? – Афрося, родная, ведь я же не Зигмунд! Ты спутала что-то на старости лет. Бывает ли женщина вовсе без дырки? Желаю на это услышать ответ.
