Сухейла взяла сына за руку.
– Я вернусь, ты же знаешь, но сейчас мне нужно уйти. Наши люди нуждаются в тебе. А эти дети нуждаются во мне.
Это правда, и Сухейле было приятно, что в ней кто-то нуждается, а еще нравилось думать, что она приложит руку к формированию мужчин и женщин из этих могущественных молодых людей. Им нужна бабушка, кто-то, кто все знает, кто научит заботиться о себе, – а самое главное, печь торты – и даст мудрый совет, когда они столкнутся с неведомыми испытаниями.
Это главная причина, по которой она присоединилась к экипажу, и ее вполне достаточно. Остальные вслух не произносили, но ее интерес к гроссбуху Скатиса не остался незамеченным. Лазло, без всяких комментариев, специально выделил время, чтобы почитать его с ней, отслеживая имена детей, рожденных в определенный месяц сорок лет назад, и пытаясь найти, когда и куда их продали.
Возможно, она найдет своего потерянного ребенка, возможно, нет. Она определенно найдет потерянных детей – еще больше потерянных детей, если точнее. Не сомневайтесь, именно такими были эти дети, хотя с каждым днем они становились все менее и менее потерянными. Сухейла делала все, что могла. Они оказались невероятно стойкими, особенно Минья, чья жизнь выдалась самой тяжелой. Она мало говорила, а Сухейла не давила. Лелеяла ее украдкой, небольшими дозами, и зачастую не сталкиваясь с ней взглядом, как с пугливым котенком, которого нужно успокоить.
Девочка наконец-то сменила свою рваную одежду на ту, что Сухейла оставила для нее на видном месте, а еще потеряла первый зуб, что могло значить только одно: то, что заморозило ее в шестилетнем возрасте, растаяло, и Минья не проживет всю оставшуюся жизнь в облике ребенка.
Тем вечером, во время ужина, он выпал.
Она грызла хлеб, а затем тихо ахнула. Рука взметнулась к губам, и он упал на ладонь – крошечный, как у котенка. Минья уставилась на зуб со смесью изумления и ужаса.
– От меня только что отвалилась часть тела, – мрачно произнесла она.
Цара слегка подавилась вином.
– Все нормально, – поспешила объяснить Киско. – На его месте вырастет новый, лучше прежнего. Просто подожди.
Минья знала, как все работает. Она уже проходила через это с Сарай, Фералом, Руби и Спэрроу и, будучи Старшей Эллен, превращала их молочные зубы в маленькие ожерелья, которые хранила в деревянной шкатулке. Что касается собственного зуба, Сухейла сказала положить его под подушку и загадать желание.
– Так мы поступаем в Амезру.
– И я так полагаю, что все ваши мечты сбываются, – язвительно хмыкнула Минья.
– Конечно же нет, глупышка! – возразила Сухейла. Она выросла не в эпоху оптимизма, но это не значит, что они жили без мечты.
– Мечты не сбываются так просто. Они лишь мишень, которую ты рисуешь вокруг своих желаний. Но в цель нужно попасть самой.
64. Новое поколение желаний
Сарай все еще обдумывала эти слова, пока шла с Лазло к ним в комнату. Теперь они делили одну на двоих, и она была больше остальных, но не сильно. В ней сохранились некоторые элементы поляны Лазло, в особенности кровать богини снов. Игуана по-прежнему где-то ползала, изредка выглядывая из подлеска, будто хотела выпросить у них лакомство.
– Помнишь, что Сухейла сказала о желаниях? – спросила Сарай, плюхнувшись на кровать.
– Про цель? – ответил Лазло, опускаясь рядом. От веса его тела матрас просел, и Сарай покатилась к нему. – Мне понравилось. – Юноша уткнулся в нее носом, его теплое дыхание щекотало щеку. – Должно быть, я отменный стрелок, поскольку все мои желания сбываются.
– Прямо все? – полюбопытствовала Сарай, закрывая глаза и улыбаясь, пока он целовал ей шею. – Тогда тебе нужно придумать новые. Нельзя исчерпывать свои желания.
– Они никогда не исчерпаются. – Лазло оперся на локоть и стал серьезным. – Просто они будут преимущественно касаться других людей, раз уж у меня есть все желаемое.
Как и у Сарай. Семья, свобода, безопасность, он. Девушка подалась вперед и поцеловала его. У нее было больше, чем она когда-либо смела мечтать, и все же в тот момент, когда старые мечты исполняются, на их месте появляются новые, подобно росткам в лесу: новое поколение желаний.
Несмотря на сладострастный поцелуй, Лазло видел, что ее что-то беспокоит.
– Что насчет тебя? – вкрадчиво поинтересовался он.
– Я размышляла о своем даре, – ответила Сарай, – и его возможностях. А еще… о моем будущем.
Лазло ждал, пока она продолжит.
– Когда я погружалась во сны Миньи и Новы, то могла увидеть или почувствовать, что не так, но не могла это исправить.
– В смысле исправить их?
Девушка кивнула.
– Я постоянно вижу, как Нова падает, – призналась она. – Мне стоило догадаться, что она сделает нечто подобное. Я же была в ее разуме.
– Мне кажется, в ее случае было уже слишком поздно, – ласково произнес Лазло. – Иногда такое будет случаться. Но это не твоя вина, Сарай. Зато ты спасла остальных. И если хочешь помогать людям – если это твое желание, – то вперед.
– Так и есть, – кивнула она и почувствовала, как в ней укореняется эта новая цель, словно, озвучив ее, она дала ей необходимый для роста свет. Это ее желание: помогать людям, чей разум не знает покоя, которые заперты в собственном лабиринте или застряли на куске расколотого льда. Вот вокруг чего ей хотелось нарисовать свою мишень, цитируя метафору Сухейлы.
– Но я ощущала себя такой… бесполезной с Миньей и Новой. Кажется, мне нужно поработать над своим прицелом.
Сарай пыталась отшутиться, но боялась, что это всегда будет вне ее сил, что создавать кошмары – ее истинное призвание, и ни на что другое она не способна.
Может, Лазло и не удалось вселить в нее уверенность, но он мог вселить в нее колдовской свет. Под его взглядом Сарай чувствовала себя неким чудом, будто взгляд мечтателя откидывал на нее сияние чудес.
– Сарай, – начал он. – То, на что ты способна, это потрясающе. Конечно, тебе нужна практика. Это разум. Самое сложное и удивительное из всего, что есть. Целый мир внутри каждого из нас, который никто никогда не познает, не увидит и не посетит – кроме тебя. Я просто управляю металлом. Ты же встречаешься с людьми в их сознаниях и внушаешь им, что они не так одиноки. Что может быть более выдающимся, чем это?
Она позволила себе начать в это верить. Провела пальцами по грубому очертанию лица Лазло – по линии его подбородка, уголку сломанного носа. По губам, которые были совсем не грубыми. Укус зажил. Даже шрама не осталось.
Пару раз во время всего этого хаоса Сарай невольно мечтала о даре своей матери, чтобы просто забрать всю ненависть, страх и ярость. Но теперь она понимала, что дар Изагол мог быть полезен в устранении угрозы, но
