– Ты связалась со своим ЧОПом? – сменил полицейский тему. – Надо что-то решать с твоей сигнализацией.
– Я уже сменила все коды, – деловито сообщила Оксана. Она уже натягивала поверх футболки вязаный синий кардиган. – Я звоню Анжеле.
Если бы в тот момент кто-нибудь поинтересовался ее состоянием, Оксана ответила бы лишь одним словом: «Холодно». Она с детства боялась холода. Не уличных низких температур, а вот этого внутреннего состояния. Ей было холодно в душе. Внутри замерзло все: чувства, эмоции, даже мысли, наверное, застыли в голове от этой выжигающей стужи. Но этот холод сейчас спасал. И саму Оксану, и Анжелу, стоящую рядом. Этот холод позволял держаться. После того, как нашли труп.
Как выяснилось, Анжела помчалась сюда, к старому университетскому общежитию, сразу после звонка подруги. Ей не нужно было ничего объяснять. Оксана попросила назвать адрес… Анжела все поняла сама. И она тут же представила, каково будет здесь подруге и тому из подростков, кто не виновен в преступлении. Однако, когда Анжела приехала, вход в здание уже был перекрыт. По ее просьбе нашли Константина. Полицейский был вежлив, но непреклонен. Девушка должна оставаться здесь, снаружи…
Анжела ждала новостей, событий или хотя бы приезда подруги – нервничала. Вообще девушка не любила вредных привычек. Ни у себя, ни у других. Но вот в такие моменты ей иногда просто требовалась сигарета. Необходимое нашлось у какого-то незнакомого полицейского, которому Константин велел за ней приглядывать. Испытывая некий стыд за желание покурить и не желая попадаться кому-то на глаза с сигаретой в руке, Анжела отошла за угол старого облупившегося и какого-то облезлого здания, под окна, где в падающем из них свете, виднелись кучи мусора среди зарослей травы и мелких кустарников. Стыдясь и этих горящих окон тоже, девушка прошла подальше, туда, где было темнее. Закурила, чуть нервно осмотрелась в темноте. Как и всегда в таких ситуациях, кругом было неуютно, слишком тихо и витало ощущение скрытой опасности. А еще там, за кустами, что-то лежало на земле. Или кто-то… Анжела подошла ближе…
Славик наверняка даже не успел увидеть своего убийцу, потому что на него напали сзади. Один удар камнем по затылку, и вот мальчишка упал вперед, уткнувшись лицом в траву и грязь.
Теперь на месте, где он умер, было больше света. Приехали еще полицейские, включили мощные фонари, оцепили этот участок. Эксперты собирали какие-то только им видные следы и улики, патологоанатом осматривал тело. Марк и Костик совещались о чем-то вполголоса.
Анжела куталась в куртку, которую ей дал кто-то из полицейских, и тихо всхлипывала. Оксана стояла рядом с ней, обнимая подругу за плечи и борясь с этим мерзким чувством внутреннего холода.
Марк кивнул напарнику, что-то ответил ему, немного резко и устало, потом пошел к девушкам.
– Вам надо уезжать, – полицейский очень старался говорить сочувственно и мягко, хотя сам он устал настолько, что вообще не знал, способен ли испытывать какие-то эмоции. – Мы тут уже ничего больше не можем сделать, но… Остались лишь всякие формальности.
– Когда он умер? – спросила его Оксана, продолжавшая смотреть на тело, теперь уже закрытое белой простыней.
Сейчас ее голос звучал сухо и формально, как тогда, в их первую встречу. Как теперь догадывался Марк, так Оксана вела себя всегда, если ей было плохо или если она нервничала.
– Оксана… – Он не знал, как отвлечь ее, но должен был что-то сделать. – Ты еле на ногах держишься. И Анжела тоже.
– Когда, Марк? – упрямо переспросила она, и сквозь обманчиво-ровный тон прорезалось какое-то отчаяние.
– Несколько часов назад, – неохотно ответил он. – Если точнее, между половиной двенадцатого и половиной первого ночи. Один удар по голове. Камень так и валялся рядом…
– Это не он, – будто не слыша его, отреагировала Оксана. – Не сходится.
– Не он, – неохотно подтвердил полицейский. – В комнате Славика нет ничего, что указывало бы на него, как на убийцу. Там вообще очень мало вещей и идеальный порядок. И да, ты права, по времени он не мог…
– Они соседи по комнатам, – вновь заговорила она, уже не скрывая отчаянно-скорбных нот. – Ты же проверил?
Марк все прекрасно понимал. Видимо, она догадалась раньше. И сейчас скрывать все равно было бесполезно. Но еще пару минут назад он надеялся, что успеет отправить ее домой раньше, чем Оксана это узнает или найдет этому подтверждение. Однако не получилось. Полицейский просто кивнул и тут же подхватил девушку, когда она стала оседать на землю, закрыв лицо руками. Оксана плакала. Горько, горестно, навзрыд. Обо всем и сразу. О погибших друзьях, о Славике, о себе и… наверное, даже о самом Сером.
Его взяли утром, когда Серый подходил к Зоиному кафе. Взяли тихо, без засад, криков, ОМОНа. Марк с Костиком просто встретили парня у черного хода в заведение и надели на него наручники. Серый даже не сопротивлялся. Он молча позволил усадить себя в машину, молча сам шагнул в камеру. Он вообще молчал. И на допросах в том числе. Он не сказал ни слова в свое оправдание, он не объяснялся, но и не свидетельствовал против себя.
А против него было многое. И рана на ноге, явно свежая, явно, как сказал врач, оставленная пулей. В его квартире был и чехол от арбалета, и колчан для болтов. Нашли и черный костюм с маской, закрывающей лицо, нашли и сам арбалетный болт, последний из пяти, сделанных мастером на заказ. Этих улик было достаточно. Марк и Костик занимались восстановлением картины произошедшего в целом, рассматривая каждый эпизод подробно, находя все больше улик против Серого. Но ему, казалось, было наплевать.
2
Следующие два дня Оксана только спала, ела и работала. Сад, кухня, мастерская и гадания. Все это без особого удовольствия, как-то машинально, но с легким остервенением. Девушка не отвечала на звонки, кратко отписывалась на встревоженные сообщения от Анжелы и Шерифа. Еще она переписывалась с Марком. По большей части это были личные сообщения, а не общение по делу. Но все это время Оксана думала, вспоминала и анализировала.
Конечно, она понимала, насколько это странно, – переживать из-за того, кто спокойно убивал ее друзей. Но она хотела понять – почему. Как этот мальчишка мог такое сделать? Что его заставило? Ведь если понять, это хоть как-то можно принять. Нет, смириться не получится. Как и забыть. Но тогда с этим можно будет хотя бы попытаться жить дальше.
К вечеру третьего дня Оксана не выдержала и поехала к
