Чек опустил руку, схватил за шкирку Ерша и легко поставил его на ноги и сказал что-то Артему, я не расслышала. Потом старик увидел меня и замер, точно выключился.
Он смотрел на меня не мигая, и я не могла понять по его лицу, что он думает. А Артем улыбался, и Ерш улыбался, а старик смотрел, не улыбался, смотрел.
Я шагнула к ним, я хотела их обнять и прижаться к ним, даже к этому сумасшедшему старику, похожему на седую обезьяну, но земля дрогнула снова, и гораздо сильнее, опора фуникулера, стоявшая выше нас по склону, подломила ногу и обвалилась, повиснув над самой землей на тросах. Ерш застучал ладошами, ему понравилось.
Взвыли сирены на сторожевых башнях тюрьмы, вспыхнули и тут же погасли прожекторы, отключилось электричество, и Южный, и без того плывущий во мраке, погрузился в него окончательно.
Но темно не было. Горизонт светился оранжевым, сквозь который вспыхивали ослепительные белые звезды, земля дрожала в ритм с этими вспышками, с горы сходили осыпи, мелкие камни плясали вокруг.
Пришел звук. Он походил на рев далекого яростного животного, предсмертный крик кракена, пронзенного золотой стрелой Ахиллеса, раздавленного льдами.
А еще через несколько мгновений с севера явился теплый воздушный поток, сначала по земле, потом выше, и стал уже ветром, а за ветром пришел новый свет, ярко-белый, сияющий, и почти сразу тени, они резко вытянулись в нашу сторону и вернулись обратно к горизонту, свет сделался плотнее, и постепенно небо начало разгораться от этого северного пожара, и стало светло, как днем, словно над островом поднялось еще одно солнце.
Чек расхохотался и поймал меня за плечи, сжал и стал смотреть в глаза и не отпускал, все смотрел и смотрел. Артем воткнул багор в землю и стал разрезать бинты на Ерше, деловито, собранно.
– Надо уходить, – сказал Артем. – Похоже, что это…
– Бомба, – закончил Чек. – Конечно же это бомба, мне ли не знать!
И все не отпускал, глядел в лицо, а я почему-то не старалась вырваться.
– Огонь идет за тобой… Мне повезло… Нет, мне все-таки повезло напоследок!
Это он почти выкрикнул. Я все молчала, а он все смотрел.
– У бездны мрачной на краю, средь грозных волн и бурной тьмы, и в аравийском урагане… Она же ангел, ты это хоть понимаешь?! Огонь идет за ней!
Артем срезал с Ерша куски бинта и разбрасывал его по сторонам, Артем выглядел сосредоточенно, а Чек не отпускал меня.
– Понимаешь ли ты, бестолковый?! – снова крикнул Чек. – Это же навсегда!
Артем плюнул под ноги и сказал, что надо уходить, и чем скорее, тем лучше.
Ловецкий перевал
Там, на дороге, уходящей к Ловецкому перевалу, я думала.
Ерш спал, закутавшись в военную куртку, он с головой утонул в ней, так что могло показаться, что к сиденью пристегнута пустая куртка. Я сидела на соседнем месте и пыталась выпрямить ноги, что в узком пространстве квадра получалось плохо, но это были сущие мелочи, ерунда, пустяки.
Вечер был суетливым и трудным, впрочем, я не очень хорошо его запомнила; я хотела вернуться в гостиницу, чтобы забрать вещи, но Артем сказал, что на это нет времени, надо уходить. Собственно, в гостинице у меня не осталось ничего особенно ценного, коробку с письмами я носила с собой, и китайцы ее за ненадобностью не отобрали, так что в путь я вполне была готова отправиться хоть сейчас.
Я спросила, откуда он понял, что мы с Ершом отправились именно в «Легкий воздух», но Артем так толком и не ответил, пожал плечами, а Чек хмыкнул и заявил, что во времена седовласого Пелея это называлось Бог из Машины.
– Линии Судьбы давно прочерчены в наших ладонях, – сказал Чек. – Некоторые учатся их читать и видеть перекрестия, некоторым это и не нужно, некоторые могут ходить поперек. Я сам в свое время…
Когда Чек был юн, горяч, жил на балконе с видом на Золотой Рог и читал в сортире книги из серии «Портал Зла», это называлось рояль из кустов. Артем не походил ни на первого седого, ни на второго лысого, но появлялся всегда вовремя.
– За ним такое водится, – подмигнул Чек. – Появляться в нужное время в нужном месте, это у него с детства. Такой вот засранец.
Я верила, почему нет?
Недалеко от того места, где Артем встретил господина Сяня и его товарищей, нас ждал квадроцикл, на котором Артем и Чек прибыли из Холмска. Машина была не в лучшем состоянии, силовой каркас из труб смят и, видимо, смещен по продольной оси, а на левом переднем диске я заметила большую радиальную вмятину, отчего колесо наполовину спустило и выдавило килу. Артем объяснил, что по пути у них лопнула рулевая тяга и они ушли под откос, два раза перевернувшись. Потеряли двадцатилитровую пластиковую канистру с бензином, что ощутимо осложнило наше положение; по плану горючего должно было хватить до Крильона, но теперь Артем опасался, что его едва хватит лишь на то, чтобы преодолеть перевал.
Квадроциклу требовался ремонт, и Артем собирался заняться этим сегодняшней ночью, однако все случилось по-другому. Южный проснулся и зашумел, и с высоты мы увидели, как город ожил, зашевелился, как выброшенный на пляж гигантский осьминог, натянул щупальца улиц, заколыхался телом домов и поволок себя к воде, к югу, перекатывая по гниющей рыхлой шкуре россыпи вечерних огней.
Вечер нас выручил, согнал с близких гор туман, спутал дороги и тропы и мысли людей, а мы не стали медлить, пока еще оставалась возможность, мы проскочили в последний зазор между сопками и этим ожившим городом.
Я в последний раз оглянулась на «Легкий воздух».
Север пылал. Багровым светилось небо, и от этого никак не было видно звезд. Мы отъехали от Южного километров на двадцать к югу и остановились на одной из троп, уходящих в сторону от дороги. Артем велел всем спать, сказал, что покараулит. Чек тут же уснул, а Ерш, кажется, и так спал.
Я долго не могла уснуть, небо играло цветами и выглядело толще, чем обычно, оно склонилось к земле, осело между холмами, казалось, что кто-то медленно тянет по верхушкам сопок блестящее шерстяное одеяло. От этого получались молнии, молнии, как серебряные нити. Проснулась, пожалуй, с рассветом, впрочем, тут сказать трудно.
По дороге шагали китайцы, успевшие за несколько часов преодолеть расстояние от Южного. Я уже привыкла к этому, а тут еще туман, он дымился вокруг, пахнущая гарью пелена висела над склонами рваной ватой. Ерш проснулся.
Артем запустил двигатель едва мы проснулись. Ехали не спеша, держась правее. Дорога шла наверх, туман постепенно рассеивался, и на востоке поднималось солнце. Китайцы, услышав нас, убирались, тех, кто
