была на моей совести, кровь начала свертываться, нога прилипала к полу, а отдиралась неохотно, уж и думать боюсь, какие я оставлял за собой следы. На ум пришел другой тошнотворный звук – с которым кирпич треснул бедолагу по кумполу и упал на пол.

– Ну вас на хрен, – сгрубил я, чтоб обрезать концы. Прощелыга аж веками захлопал, как крыльями. Тут бы мама мне и врезала, хоть и была строгой противницей порки, а отец заржал и поперхнулся бы пивом, и только сестренка восхищенно отвалила бы челюсть и запузырила вечно мокрым носом.

В темнице раздалось какое-то кваканье, мы оба принялись крутить головой и обнаружили, что это потешался очкарик, который сложил руки на груди и, не разжимая губ, смеялся.

– Ты за кем тут? – сменил тактику белесый. – Только не ври!

Видя, что я смутился, он продолжил меня путать:

– Кирпич вон и потайной лаз. Ниточка к ниточке. Карта к карте. Воришка ты? Сиживал тут? Так не губи! Что стоишь? Придут вот-вот. А мы все, как одна семья. Зацепишь одного, вся цепочка потянется. Не забывай – одна семья! – что-то случилось с его речью, слова слиплись в ком, рванулись изо рта липкой горячей жижей, и тут он сорвался, как только взрослые это делают, с отчаянием, глазами-сверлами и слюной, летящей изо рта, вцепился в прутья клетки и начал сотрясать ее, будто надеясь, что этим он напугает меня или вырвет решетку. Я сперва окаменел от страха, до того он стал страшным. – Ей-богу, не мешкай! Открывай, сукин сын, или ты издеваться пришел?!

Здорово я на него отвлекся, даже рот открыл от удивления, а когда опомнился и шагнул к камере отца, тот уже стоял возле двери, просунул руку сквозь решетку и за ухо меня – цоп. Уж я едва не обделался!

– Ты чего это? – хриплым спросонья голосом спросил батя. – А мать где?

– Папа! – наконец разревелся я. – Папа!

Бамс! – другой рукой отвесил он мне затрещину, да сквозь решетку особо не навоюешь, так, пальцами смазал, а я и рад, такая у него рука родная, огрубелая, табаком пахнет.

– Мать, говорю, где?

– Забрали, – всхлипывал я. – Их в казармы…

Отец скрипнул зубами, точно напильником по железу, ухо выпустил, но руку не отнял, устроил на плече, притянул к клетке, точно пытался обнять. Но тут же опомнился, выхватил у меня ключ и забренчал им в замке.

– На коленях у капитана она елозит, – расхохотался горлум, жадно наблюдая за нами из своего узилища. – Тот прибор ей свой примеряет.

Дверь бесшумно повернулась на хорошо смазанных петлях. Отец вышел из камеры. Тут-то я и обнаружил, что рожу ему расквасили, точно сливу. Батя облапил меня неуклюже, слишком сильно и тут же выпустил, даже оттолкнул слегка, точно испугался, что вот теперь мы станем настоящими родственниками. Но я ему простил. «Папа!» – от настоящести этого слова защипало в глазах.

Горлум что-то обиженно бормотал, пнул даже решетку, но с разговорами не лез, только обжигал из своего угла взглядами и плевался.

– Ты как сюда? – Батя прошвырнулся взглядом по подвалу.

– Там. – Снизу щель была едва видна.

– Я пролезу?

– Неа.

Отец прошаркал к выходу, подергал обитую листовой жестью дверь. Заперта снаружи.

– Вот дерьмооооо, – протянул папаша и взъерошил мне волосы. Этот простой, абсолютно нетипичный для него жест вызвал у меня тонну горести. Где ж ты был со своей лаской? Почему мы здесь? Как же с мамой?! В животе набухла холодная тяжесть, уж больно отец на меня знакомо смотрел. Точно собирался отрезать, отгрызть, как заусенец. Вот сейчас он отвернется и скажет, будто вон тому кирпичу: «Ну, чего, пацан, пора тебе валить. А я уж тут, у стенки прикорну. Авось, не тронут спящего». Он даже рот открыл для похожей глупости, но тут заговорил совершенно новый человек. Сиделец в очках.

– Вам бы сообщника.

– Предлагаешь? – не обернулся отец, но по тону его стало ясно, никому в этом подвале он не доверяет.

– Отоприте клетку, и я расскажу, как отсюда выбраться.

– Гарантии?

Очкастый широко развел руками. Его губы расползлись в тонкую, слишком расчетливую улыбку. Мне этот тип не нравился. Видимо, отец имел схожее мнение.

– В одиночку управлюсь, – пробурчал он и опять попробовал дверь на прочность.

– Зря упорствуете, – откинулся к стене неприятный тип.

– Лады, – прислонился к стене напротив его клетки отец. – Выкладывай.

– Дверь.

– Хрен тебе, – наморщил лоб батя и набычился. – Говори, как ты нас отсюда вытащишь. Решетка словам не помеха.

Очкастый пожевал челюстью. Он явно колебался.

А я зачем-то вперился в горлума.

Белесая моль хоть и задвинулась глубоко в тень, но даже отсюда я продолжал слышать, как он стучит зубами, только звук этот обрел теперь новый нервозный, но управляемый ритм. Я пригляделся. Горлум засунул в пасть пальцы правой руки и быстро-быстро барабанил ими по зубам. Это встревожило меня донельзя. Больно подозрительно он стучал. Я хотел было дернуть отца за штанину, но устыдился. И что я ему скажу? Псих стучит себе по зубам?

Горлум увидел, что я не спускаю с него глаз, вытащил руку изо рта и показал мне язык, задвигал им издевательски, что твоя змея, и скорчил такую препротивную рожу, что я не выдержал.

– Па, – дернул я отца за рукав. – А с этим?

– Этот уже приплыл. Примерки у капитана ждет.

– Хе-хе-хе, – оценил горлум, выталкивая смешки изо рта, как комки грязи. Даже отсюда я слышал запах, с которым прели его внутренности.

– Разыграем, как по нотам, – решился наконец очкастый. – Мой план таков…

– Вот это не забудь накрепко, – прошептал мне на ухо отец и больно стиснул локоть. Мы одинаковым жестом повернули головы на очкастого умника, но тот сделал вид, что интересуется собственными ногтями. Делать ему тут больше нечего. Не подслушивать же, что отец шепчет на ухо своему бедовому отпрыску.

– Я не…

Тут папаша так ущипнул меня за бок, что я едва не подскочил до потолка без посторонней помощи.

Невзирая на мои вопли и отчаянное сопротивление, вдвоем с очкастым они подсадили меня до крюка в стене, повиснув на котором, я сумел зацепиться пальцами за выбоины в кирпичах и, подтягиваясь, вдыхая многолетнюю пыль и отчаянно суча ботинками, пополз по стене к своему лазу. Я рисковал сорваться и загубить всю операцию. Передо мной лежал путь около восьми футов – плюнуть и растереть, если мерить шагами, но эту дистанцию я должен был одолеть, не ступая ногой на пол – там разлилось багряное море, оккупировав не меньше четверти всей темницы.

Ближе подступиться никак не получалось – мужики сами вляпались бы в лужу крови. Отсутствие следов было важной частью плана.

Последнее, что я видел, стало обсуждение, кто кого вперед должен приложить моим кирпичом.

– Так дело не пойдет, – ярился батя и не выпускал окровавленный кирпич из рук.

– Одежду не запачкай, – хватался за голову очкастый, – а с рук… дьявол! Чем с рук кровь оттирать

Вы читаете Золотая пуля
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату