Только поставщиком оружия мне стать не хватало! Что делать-то? Как выкручиваться? Я не пацифистка, но не до такой степени пофигистка, чтобы очередной империи военное преимущество обеспечивать. Пусть своими силами технологическую революцию устраивают.
– Мы не…
– Полагаю, – Лавентин выступил на полшага вперед, – подобные вещи лучше обсуждать с экспертами. Я могу помочь составить списки известного… Саше оружия с пояснениями.
– У тебя, Лавентин, другие задачи, – переключился на него император. – Какие выводы ты сделал по убийству Какики? Угрожает ли потеря магии другим родам?
– Думаю, да.
– Источник разрушился не из-за твоих растений?
– Магоеду нужен прямой контакт, а корней в колодце не было. Корни опутали Какики, потому что его кровь приобрела структуру, схожую со структурой источника. Иначе целью они бы его не восприняли.
– Ты успел исследовать осколки источника?
– Нет.
Император нахмурился:
– Тогда откуда уверенность, что кровь стала именно такой структуры?
– Да я как-то от своего источника кусочек отколол посмотреть.
Император спал с лица. Даже Раввер отмер и допил остатки вина. Тишина стала гнетущей. К императорскому лицу приливала кровь.
– Лавентин, – поднялся он, – чтобы больше никогда ни разу ты даже не думал что-нибудь такое сотворить! Ты чем думал?!
Лавентин втянул голову в плечи.
– Интересно было.
– Интересно ему! – Император швырнул ручку на стол. – Ты весь род мог… – Он тяжело дышал и гуще багровел. – У тебя никаких понятий, никакой ответственности! Ты… – Император схватился за сердце. – Вон! С глаз моих вон!
Раввер бросился к императору, а Лавентин ухватил меня за руку и потащил к двери.
– Идем, идем быстрее! – У выхода развернулся. – Я позову врача.
Император пучил глаза:
– Источник! От источника кусочек отколол! Да это…
Давно я так императора не доводил. В следующий раз надо осторожнее, сердце у него уже не то.
А, я же обещал больше ничего не устраивать! И Сарсанну мне теперь точно навяжут. Надо было держать язык за зубами, сколько раз себе говорил: лучше молчать.
Жена не отставала. Попросив прислать императору врача, мы вихрем пронеслись к выходу и остановились на крыльце. Нас окутала ночная прохлада.
– Ты отколол кусочек от источника своей магии? – спросила жена.
Она же не знает наших реалий, вроде не должна меня осуждать.
– Да, – осторожно подтвердил я.
– И тяжело было?
– Двенадцать алмазных резцов сточил.
– Большие они были?
Глянув на свои руки, поднял ладонь:
– С половину мизинца.
– Тоже неплохо. Мне бы терпения не хватило.
– А я не за раз, я четыре месяца подтачивал.
– О! – прозвучало весьма уважительно.
Падавший из окон свет золотил рыжие, растрепавшиеся во время побега волосы жены. А она красивая. И веселая. Бегает по дворцу. И одевается так быстро…
Левую руку потянуло к правой руке жены. С тихим щелчком наши браслеты соединились по всей своей высоте, и меня прижало к жене. Браслеты проворачивались, выкручивая нам руки и телами притискивая друг к другу плотнее. Остановились. Я чувствовал рельеф груди жены. Попробовал отступить, но получилось отодвинуться лишь одним боком, вывернутое плечо отозвалось болью.
– Это, – выдохнула ошеломленная жена, и я острее ощутил ее рельефы, – нас так сводят?
Жена попробовала освободиться, но браслеты склеились намертво. Ума у них нет: как бы мы исполняли супружеский долг, если оба одеты, а из-за неудобной позы не раздеться? Будь жена в сорочке, может, что и вышло бы, но она же в брюках.
– Да, сводят, – подтвердил я.
– Надеюсь, мы в таком положении будем находиться не весь год.
Продолжая думать о теплом теле жены, я не сразу понял смысл ее замечания.
– А, нет. – Рядом с ней было как-то… странно. – Пока это не должно длиться долго.
– Мне надо будет уехать. В какое-нибудь загородное имение, в другую страну.
– Без подтверждения брака браслеты не отпустят так далеко.
– Жестко у вас тут. Проклятия брачные. Прижимает друг к другу. И не захочешь – размножишься.
От мыслей о технике размножения и от выражения золотившихся в сиянии светильников глаз жены в груди странно завибрировало. Вибрация распространялась по телу, нагревая его. Сердцебиение резко участилось до гула в ушах, я перестал чувствовать боль в вывернутом плече.
«Это возбуждение», – краем сознания понял я.
Наверное, у меня зрачки сейчас такие же огромные, как у жены…
Подлая эта магия. Подлая и несправедливая. Вот так стоишь, ничего не подозреваешь – и вдруг тебя прижимает к постороннему мужчине. Браслет будто врос в кожу, и провернуть руку, склеенную с рукой Лавентина, не выходило. Хорошо еще, прижиматься получилось одним боком, а не всей грудью. Но даже так меня пробирало от тепла его тела.
А уж когда Лавентин стал еще больше теплеть, сопеть и смотреть на меня потемневшими глазами, демонстрируя все признаки возбуждения, я окончательно поняла, что с браслетами у нас будет война за независимость. Нет, в самом деле, кто дал им право решать, когда мне млеть от близости мужчины?
Две дамы и мужчина, остановившись в глубине прихожей, наблюдали за нами и тихо переговаривались. Послышался нервный смешок. Дама постарше прикрыла улыбку веером.
Отличное завершение вечера! Скорее бы кеб наш подали и отпустили на все четыре стороны.
Словно услышав мой зов, в конце дорожки показалась знакомая упряжка с динозаврами, на груди которых болтались таблички со скалящимися подобиями псов.
«Скорее же!» – почти молилась я, впиваясь в них взглядом. Вдруг стало обостренно тихо. Через прихожую, мимо склонившихся в поклоне придворных, к нам шел бледный, отстраненный Раввер.
– Никак не угомонитесь? – процедил он, обдавая нас запахом вина.
Все внутри сжалось от предчувствия опасности. Ветер трепал черные волосы Раввера, алый плащ захлопал по его ногам, точно крылья. Взял бы он и улетел куда подальше…
– Попробуй их расцепить, – с нервной улыбкой попросил Лавентин.
– Зачем? В зафиксированном состоянии вы мне нравитесь больше. Я бы для надежности еще в камеру вас посадил.
– И ключ от нее потеряли бы? – не удержалась я.
От их махрового патриархата уже потряхивало, молчать в рамках приличий становилось труднее. Хотелось домой, к своим родным шовинистам, с которыми можно поспорить, с которыми можно просто не общаться. А не как тут: император приказал – беги к нему, роняя тапки.
– Неплохая идея, – мрачно согласился Раввер.
Кеб остановился внизу лестницы. Безразличный ко всему слуга отворил дверцу. Меня терзало дурное предчувствие, и оно оправдалось.
– Я с вами, – сказал Раввер.
– В кебе тесно, – заметил Лавентин. – И он не такой комфортный, как твое ландо.
– Лавентин, не надо так явно демонстрировать неприязнь ко мне.
– Это не неприязнь, – покачал головой Лавентин.
– А что? – уставился на него Раввер, нервно дергая уголком губ.
– Мм… – Лавентин явно подбирал слова.
Я бы сказала: ужас перед унылостью Раввера и его формализмом. Еще можно было сослаться на несовпадение мировоззрений. И на подавляющую ауру господина черного ворона. Да от Раввера даже такие же, как он, поборники порядка дергались, чего от Лавентина ждать?
Но говорить этого не стоило, потому что не мое это дело. Да и тормоза иногда включать надо.
– Рядом с тобой некомфортно, – брякнул Лавентин. – И я не хочу слушать нотации о своем непристойном поведении.
– Тогда веди себя пристойно.
– Тогда мне придется на каждый прием являться.
– Император обещал твоему отцу сделать из тебя достойного длора, цени заботу.
– Я предпочитаю быть достойным длором где-нибудь подальше от дворца.
– Ты глава одного из древнейших родов, ты
