– …он не обнаружил кеба. Надеясь получить вторую часть платы, Йаа-Ий отправился на поиски заказчиков.
– И? – От нетерпения я оборвал листок с куста.
Пока оглядывался, не увидел ли это варварство Дуся, Йаа-Ий рассказал дальше, и привратый дух перевел:
– Он нагнал их возле трехэтажного дома с лепниной и большим эркером над крыльцом. Этот дом расположен где-то в пятистах метрах влево от выезда с моста длоров.
Дом, в котором держали маму… Пока я обдумывал, так это или Йаа-Ий попал в рядом находящийся дом, духи обменялись информацией.
– Ему предложили войти. Понимая, что жертву на улице ему не принесут, Йаа-Ий вошел. Его поймали в сеть. Последнее, что он помнит, как его вталкивают в пятидесятилитровую бутыль. Очнулся он под обломками. Завалы разбирали полицейские. Йаа-Ий с трудом от них ускользнул. Он был слишком слаб, чтобы пробраться в бездну, и решил обратиться за помощью к вам. Вы показались ему добрым и понимающим, а ваша жена – интересной. – Привратный дух польщенно улыбнулся и поправил корону. – С чем я абсолютно согласен.
Командующий моим сопровождением не выдержал, и разговор пришлось завершить. Заручившись моим обещанием помочь если не с эмиграцией, то хотя бы с безопасной депортацией, Йаа-Ий остался под присмотром привратного духа, а я поехал в город.
За мостом длоров задымленность усилилась. Запах чересчур интенсивный и сложный, чтобы принадлежать только печному дыму. Да и день выдался слишком теплым, чтобы все столичные жители в столь ранний вечер массово топили камины.
Обдумав разговор с Йаа-Ий, я всерьез заинтересовался причинами странного запаха.
К тому же было не только дымно, но и шумно. Сквозь скрип рессор и стук когтей по мостовой пробились хлопки, подозрительно напоминавшие выстрелы.
Постучал в стенку кеба. Никто не отозвался.
Не выдержав, я приоткрыл задвижку на окне и выглянул наружу. Вдали над домами поднимались черные столбы дыма. К щелчкам выстрелов добавился отдаленный рокот голосов. Людей на улице не было.
На доме мелькнула надпись «ул. Красильщиков».
Офицер подскакал к окошку и, загородив меня, пророкотал:
– Вам приказано не высовываться!
– Что происходит?
Но я и сам понял: если мы ехали по улице Красильщиков, то дым поднимался над кварталом выходцев из Галлардии.
– Галлардцев бьют. – Офицер свирепо посмотрел на меня. – Закройте окошко!
Он оглянулся, словно опасался нападения. Но мы ехали на достаточном расстоянии от того квартала, чтобы не бояться случайного нападения.
А, ну да, меня ведь защищали не от случайного, а от целенаправленного покушения.
– Закройте окошко! – Офицер багровел от ярости. – Мы не сможем вас защитить, если вы не будете содействовать.
Закрыв окно, я откинулся на спинку сиденья. Дым жег ноздри, в нем чудился запах горелого мяса. Очень надеюсь, что только чудился.
Звуки выстрелов, этот запах, страх офицера, загадка длора, который не был длором, – все смешалось, и в душе разрастался страх.
Вспомнилась жуткая улыбка мумифицированного Какики.
Он пустил убийц в дом.
Вероятно, знал их, ведь они были длорами. Доверял им.
Что, если Саша тоже впустит преступников? Будь она одна, делать бы этого не стала, но если убийцы – мамины знакомые и попросятся к ней, Саша позволит им войти.
Нестерпимо захотелось вернуться.
Я заколотил кулаком в стенку. Приоткрыл окошко. Все тот же офицер, теребя поводья, мрачно смотрел на меня.
– Поверните, – велел я.
– Нет.
– Это срочно.
– Приказано доставить вас в особый отдел. Я сделаю это, даже если придется вас связать.
Рядом громыхнул выстрел. Кеб дернулся, затрясся, сбавляя ход.
– На крышах!
У офицера округлились глаза, он смотрел вперед.
Бах! Бах!
Взвыли ящеры. Меня швырнуло на стенку накренившегося кеба…
Глава 42
Врезавшись в фонарный столб, кеб застыл. Ожесточеннее загрохотали выстрелы, взвизгнула пуля, пробивая стенку кареты. Скулили ящеры. Дрожала земля, поднимаемая чьей-то уверенной рукой в щит над кебом и людьми. Запертый внутри, я этого не видел, но ощущал по натужным всплескам магии. Опознал в ней родовую магию Мондербойских.
Снаружи раздавались команды, адресованные не мне. Я счел за лучшее не мешать профессионалам, только призывал химеру, отправленную с другим кебом в надежде отвести от меня беду.
Министр оказался прав: я был целью. Возникла крамольная мысль, не специально ли он отправил меня в город – ловить преступников на живца. Но потом решил, что в закрытом кебе с этой целью можно было отправить другого длора.
Рядом что-то звонко разбилось. Взревело пламя, в трещине стенки кеба оранжевели его языки. Сильнее запахло дымом. Сидеть на месте стало значительно труднее.
Не думал, что ждать, когда тебя спасут, так утомительно. Но если меня хотят убить, лучше не высовываться.
Бутылка с зажигательной смесью раскололась о крышу кеба. Мгновение бешеного огненного рыка – и внутри стало жарко. Я толкнул дверцу с противоположной от каменной стены стороны. Заклинило! На миг меня захлестнула паника.
«Спокойно!» – велел сбоившему сердцу и, ухватившись за поручни, пнул дверь. Скрипнув, та поддалась. С той стороны в щель протолкнули лом, видимо снятый с задка, поднажали, и дверь со скрежетом распахнулась.
– Быстрее! – Офицер указал на бакалейную лавку.
Пожираемый пламенем кеб сухо потрескивал, сбоку захлопали выстрелы. Через гребень поднятой стены перелетело пять бутылок с горящими запалами, разлились по нашей части улицы огненными кляксами. Густой мерзкий дым нахлынул на нас, ослепляя и удушая.
– Оно ядовитое! – давясь кашлем, прокричал я и плотнее прижал к лицу рукав.
Покрасневшие глаза офицера вдруг расплылись, в моем теле появилась странная легкость.
Я очень не хотел этого делать, но воззвал к браслету. Тонкий узор его поверхности ожил, зацвел серебристыми листьями, гибкие веточки проползли на сгиб локтя и вонзились в вену.
Это было как легкий укол, хотя должно быть очень больно. Вместе с упавшим на колени офицером это показалось мне симптомом близкого обморока.
– Ко мне! Все ко мне! – успел крикнуть я.
Соскальзывая в омут беспамятства, видел серебристые ветки, опутавшие меня и небо, и землю вокруг, и людей. Хотя нет, это больше походило на грибницу, и на ее перемычках распускались белые цветы с дутыми пористыми листьями.
Пространство между перемычками затягивалось мембранами. Рядом бушевало пламя, валил дым, но воздух терял мерзостный запах, становился сладковато-умиротворяющим. Рядом покашливал офицер, кто-то тихо возился.
Один из Мондербойских пытался сомкнуть над нашими головами щит из взломавшей мостовую земли.
В общем-то все не так плохо, но почему-то казалось, что министр опять будет недоволен.
Проснулась я резко, как от удара, и, пока безумно колотилось сердце, в памяти восстанавливались события последних дней.
Другой мир.
Покушение.
Кратковременное возвращение домой.
Дурные известия здесь.
Надеюсь, я не попала в начало кровопролитной революции.
Зевнув и потянувшись, встала. В окнах-иллюминаторах с бронированными стеклами мерцало солнце. Вроде бы такое же, как на Земле.
И может быть, из-за естественности и привычности освещения мне труднее стало считать мир чужим, ведь все вокруг выглядело очень по-земному, а на стуле ждали кожаные штаны, майка и жилетка.
«Отдыхай, думай о вечном, наслаждайся. У тебя просто годовой отпуск, только и всего», – посоветовала себе.
Но не получалось.
Снова зевнув, я оделась и отправилась на кухню.
Пока спала, в доме расширилась прихожая моей «квартиры», окно кухни переехало на другую стену, а на месте прежнего появилась дверь в крытый переход, соединявшийся с другой кухней.
Там за
