– А вы – самки, – усмехнулся Песец. – И что? Как природа, работает? Под каждого самца тянет или хотя бы через одного?.. – Он вздохнул. – Сколько же у тебя в голове всякой чепухи, милая. Похоть – это животное. А человеку Господь разум дал. И любовь. Без любви этим заниматься – как жвачку жевать. Сначала клубничка-малинка, но очень недолго, а потом резина резиной. И как с такой резиной жизнь жить? Как детей растить?..
Грейс снова упала на спину и уставилась в потолок. Похоже, ей многое предстоит обдумать. Хотя кое-что стало понятно уже сейчас.
– А я, похоже, би, – задумчиво произнесла она.
– Да какая еще, к чертовой матери, би-би! – неожиданно взвился Родим. – Нормальная натуралка, просто с засранными мозгами!
– Чё это – с засранными-то? – осторожно удивилась немка.
– Да у вас же из каждого утюга вещают, что спать с человеком своего же пола – страсть как модно, приятно и высококультурно! Видал я, как у вас нормальные девки к девкам льнут, а парни к парням, только чтобы попробовать – не упускают ли чего интересного…
– Это генетика! – возмутилась Грейс и тут же перешла на свой «рязанский», видимо, чтобы русскому было понятнее: – Если баба бабу голубит, то это у ей, значить, гены такия! Уродилась она таковой, рыбонька моя, перевоспитать не можно!
– И это вам тоже вдолбили. Я вон и гляжу на тебя, прямо сплошная не перевоспитываемая генетика… – неодобрительно пробурчал Песец. – Как орала-то от счастья, помнишь?
Фрау Кюнхакль слегка порозовела. Да уж, что было то было…
– Короче, родная: пять процентов. Ты это наверняка отлично знаешь. Согласно твоей генетике, в мире от силы пять процентов тех несчастных, кого природа полом перепутала. Максимум семь, в некоторых местностях. Это включая латентных, то есть тех, кто о своей беде даже не подозревает и живет себе как все нормальные люди. А у вас – каждый третий! С какого это еще фига, спрашивается?! Опять же, деятеля ЛГБТ из себя корчить у вас выгодно: таким и почет, и уважение, и всякие государственные поблажки…
– Ты грязный русский шовинист!!! – заорала Грейс. – Я просто би! Я таковой уродилась!..
– Ну да. А ты хоть раз до сегодняшнего дня пробовала с мужиком?
– Нет, конечно! Зачем это?! Вокруг столько девчат справных!..
– Вот именно. Попробовала бы раньше с мужчиной, глядишь, давно бы уже все про себя сообразила, не дура вроде. Большинство ваших под давлением агрессивной гомопропаганды выбирают однополую любовь, даже не попробовав разнополой. А откуда вы знаете, что вы не гетеро, если ни разу не пробовали?..
Этот довод совершенно обезоружил Грейс; она пару раз открыла рот, но так и не нашлась, как половчее возразить.
– Мужика бы тебе внятного, – с сожалением сказал Родим, воспользовавшись паузой. – Чтобы каждую ночь заставлял летать от счастья. Чтобы показал тебе, что это такое – быть любимой женщиной, единственной, ненаглядной, а не бабцом и не кобылой… – Он махнул рукой. – А, кому я это рассказываю? Бесполому гражданину демократического государства?..
– Сам бесполый! – надулась Грейс. – А я вона чего тебе – бабонька!..
Песец сгреб ее в охапку, уложил лицом вверх к себе на колени в странном приступе нежности к этой запутавшейся, красивой и глупой тигрице, которая могла бы быть невероятно счастлива со своим мужчиной, если бы не дурацкий государственный промывон мозгов. Поцеловал в нос. И Грейс, что характерно, не сопротивлялась, как обычно. Открывая в себе новые, доселе неизведанные стороны женской натуры, она доверчиво прижалась к своему мужчине… хотя Песец им, конечно, не был.
Или уже был?
Родим вдруг поймал себя на мысли, что Грейс, невзирая на все ее странности и закидоны, очень ему нравится. Что она уже давно занимает определенное место в его сердце, и если ее оттуда вынуть – будет чертовски больно. Примерно так же больно, как было, когда из его сердца вынули Рысь. Большой глупый тигренок Грейс, верящий официальной пропаганде больше, чем своему телу и рассудку…
– Давай-ка одеваться, – мягко проговорил он и сам не узнал своего голоса – настолько непривычно тот звучал. Уж не собрался ли ты снова влюбиться, боец?! – Нам скоро на собрание…
Полчаса спустя Песец, Рысь, Лось и Бестия сидели в небольшой переговорной, неторопливо болтая в ожидании куратора.
– Осуществил тут мечту идиота – пообщался с Аленушкой Амельской, – поведал Витковский. – Девчонки еще отдыхают от пережитого кошмара, но для меня как для одного из героических спасителей медики сделали исключение и разрешили пятнадцатиминутную беседу. Из тех соображений, что для нее это будут дополнительные положительные эмоции, которые девочкам сейчас так нужны. – Он горестно вздохнул. – Но ради всего святого, Аленушка же пустая, как железная бочка! «Хи-хи» да «ха-ха», и больше ничего. Всех разговоров – шампунь, ногти, тушь для ресниц… Глидеры. Экзотическая жратва. Инопланетные туры. Мальчики… Красавица невероятная – а пустенькая, как все остальные бабы!..
Рысь молча смотрела на него, подперев щеку одной рукой и задумчиво барабаня по столу пальцами другой.
– Нет, ну, некоторые бабы, конечно, молодцы, – без всякого перехода старательно поправился Казимир, глядя ей прямо в глаза. – Вот вроде нашей Рыси. Молоток девчонка. А вот в демократических мирах сплошь такие же пустышки живут, как Аленушка… – Он осекся, споткнувшись о холодный взгляд фрау Кюнхакль. – Ну, то есть и там иногда толковые попадаются, вроде нашей Грейс… А госпожа Амельская – совсем пустая! Как бочка!.. – Он на всякий случай поводил взглядом по переговорной, дабы убедиться, что где-нибудь под столом не притаилась еще и госпожа Амельская, ради которой придется делать очередное исключение.
– Женщина пуста лишь до тех пор, пока любимый мужчина ее не наполнит, – негромко заметил Песец. – В фигуральном смысле, конечно, – добавил он, обратив внимание, что Грейс внезапно смутилась и опустила взгляд. – А тем девчонкам, которые не выходят замуж, чтобы делать карьеру и таскаться в инопланетные туры, за экзотической жратвой – им можно только посочувствовать. Но я надеюсь, у Аленушки большая и светлая любовь еще впереди. Замужняя женщина пустой не бывает…
– Только без меня! – отрезал Витковский, словно ему только что предложили жениться на Амельской.
– Без тебя, ясное дело, – покладисто согласился Родим.
Двери переговорной качнулись, впустив Сергея Васильевича Павличенко, и диверсанты Песца не сумели удержаться, чтобы не подняться на ноги перед легендой русской разведки.
Глава 23
– Сидите, уважаемые коллеги, – произнес он. – Полагаю, вы понимаете, для чего я вас тут собрал, не дав даже как следует отдохнуть. Нам необходимо по свежим следам подвести итоги операции и всем вместе сделать выводы насчет дальнейшей работы.
Фрау Кюнхакль с надеждой посмотрела на него: что-нибудь о моей сестре?.. Павличенко тяжело покачал головой: никаких следов.
– Мы добились больше, чем собирались, но меньше, чем хотелось бы, – поведал Сергей Васильевич. – Освобождено огромное количество белых рабов, сейчас с ними проводят следственные действия. Утлегарь оказался важным центром черных
