— Вы, вероятно, не хотите, чтобы я написал об этом, — попытался несколько разрядить напряжение Трип.
Мэг ничего не ответила. Что–то в ее неулыбчивом лице, которое по–прежнему скрывалось в тени, заставило его содрогнуться. Прежде чем оба они обрели способность заговорить, из воды показалась одетая в водолазную перчатку рука Гари, сжимающая осьминога, который обвил ее своими щупальцами. Через миг на поверхности показался блестящий гидрокостюм Эллиса, который тоже поймал спрута.
— Кажется, они вернулись с добычей, — заметила Мэг. И бросила взгляд на руки Трипа. — Вы грызете ногти. Нервничаете?
Когда она снова посмотрела ему в лицо, Трип выдержал ее взгляд и проговорил:
— Не больше вашего.
Они помогли Гари и Эллису залезть в лодку. И тронулись в обратный путь. Осьминоги извивались в ведрах у их ног и, стоило к ним прикоснуться, всякий раз сворачивались в оборонительный шар. Мэг с Трипом больше не разговаривали.
Они поднялись на борт яхты уже ближе к вечеру. Когда Трип услышал крики, он тут же направился в рубку. Стоя у входа в машинное отделение, Ставрос и Киран орали друг на друга, от волнения капитан даже прокусил губу.
— Ты просто тупой малака! — ругался он. — Если мы где–нибудь здесь сядем на мель, то по твоей вине…
— Бхенчод! Можно подумать, это я вывел из строя двигатель! — Киран рассвирепел не меньше капитана.
— Неужели диверсия? — Трип переводил взгляд с одного на другого. — Вы о чем?
— Ремень привода вентилятора, — сказал Киран. — Я пытался его заменить. но при запуске двигателя он рвался каждый раз. Я стал разбираться и выяснил почему. В шкиве повреждены шарикоподшипники. Причем из запасных частей исчез именно нужный набор этих самых подшипников! На прошлой неделе я проводил инвентаризацию, они точно были на месте. Значит, кто–то их украл.
— Что с двигателем? — спросил Трип. — Вы в самом деле думаете, что кто–то специально вывел его из строя?
Ставрос кивнул, на губе у него выступила кровь:
— Виновный мне ответит.
— Так или иначе, мы найдем выход. — Голос Кирана звучал уже немного спокойней. — Я могу взять запчасти с другого шкива. Но это значит, что мы сможем уйти отсюда в лучшем случае завтра.
Это омрачило оставшуюся часть дня. Пока Ставрос и Киран занимались двигателем, Гари подготовил аквариум для пойманного осьминога и поставил его рядом с первым, а Эллис забрал своего в лабораторию для подробного изучения. Наступил вечер, оба находящихся в кают–компании осьминога слабо светились каждый в своем аквариуме и не проявляли видимого интереса друг к другу.
Когда пришло время обеда, Гари предложил накрыть на палубе, чтобы от трупа в камбузе их отделяло расстояние побольше. Огоньки в воде светились ярче, чем прежде. Все расположились вокруг складного столика, одевшись в штормовки, натянули перчатки и занялись едой. Гари поднял вопрос, которого избегали все остальные:
— Когда все это закончится, кто из вас захочет вернуться?
Ответа не последовало. Гари отпил воды из стакана и продолжил:
— Знаю, об этом сейчас нелегко говорить, но на берегу у нас вряд ли найдется на это свободное время. Нужно сейчас обсудить.
— Нам известно, что тебе хочется считаться с желаниями Рэя, — наконец сказал Ставрос. На нижней губе у него засохла болячка. — Что касается меня, я пойду на «Ланцете». Мне неважно, куда отправится яхта.
— Мне тоже, — отозвался Киран. — Не все тут преданы Рэю так же, как ты.
— Дело не в преданности, — покачал головой Гари. — Важно видеть, что значимая работа не пропала даром. Здесь мы сделали немаловажные открытия, и необходимо удостовериться в том, что они будут обнародованы.
Трип глянул на Мэг, но она не захотела встречаться с ним взглядом.
— Я на борту всего несколько дней, но с подобными ситуациями знаком, — сказал Трип, хотя не был уверен в том, что с его мнением станут считаться. — Прежде всего надо подумать о живых.
Эллис хмыкнул:
— Мне кажется, что, если бы Рэй мог откровенно высказать свое мнение, ему бы в любом случае все это было безразлично. Теперь он мертв и ни на чем не сможет нажиться. Нобелевскую премию посмертно не присуждают.
Затянувшееся молчание попыталась прервать Дон, которая решила сменить тему. Сегодня белокурые волосы девушки были спрятаны под кепку. Она сказала:
— Смотрю я на эти огоньки осьминогов уже несколько дней, но понятия не имею, что они значат. Зачем они светятся?
Эллис с легкостью переключился на профессорскую манеру изложения:
— Возможно, они таким образом координируют групповую деятельность, например спаривание. Или же охотничью тактику. Обычно интеллект осьминогов недооценивают. Тем не менее они обладают довольно объемным мозгом с зачаточной корой и складчатыми долями, самым развитым из всех беспозвоночных, обнаруживают признаки памяти и способности к обучению. — Он задумчиво посмотрел на огоньки. — Конечно, они живут всего три–четыре года. Если бы продолжительность жизни у них была больше, кто знает, на что бы они оказались способны?
Экипаж погрузился в молчание. Все смотрели на воду, а Киран играл с зажигалкой, беспокойное трепещущее пламя словно подражало огонькам в океане, таким непостижимо древним. Трип подумал о трупных огоньках на кладбище, и ему вспомнился отрывок из Кольриджа: «Они двигались по дорожкам светящегося белого, и когда они поднимались, таинственный свет падал седыми клочьями…»
Вскоре Мэг убрала со стола и понесла тарелки вниз. Остальные разговаривали и пили, даже настроение наконец–то улучшилось, и тут из кают–компании раздался крик и звон разбитой посуды.
Вмиг все повскакали с мест. Они обнаружили Мэг посреди каюты с грудой осколков у ног. Она не сводила глаз с двух аквариумов, которые стояли в углу. И была бледна как мел.
— Смотрите, — ткнула Мэг трясущимся пальцем. — Вы только посмотрите…
Трип взглядом проследил, куда она показывала. Когда он в последний раз видел аквариумы, в каждом плавало по осьминогу. Теперь же ближайший был пуст, а в другом вода замутилась и посинела.
Когда вода стала прозрачней, Трип почувствовал прилив тошноты. Один осьминог прикончил другого. Цвет выжившего победителя сделался малиновым, а останки жертвы посерели и сморщились. Клубы крови погибшего замутили воду, на поверхности собралась пена.
Секундой позже Трип сообразил, что произошло, и ощутил, как внутренности словно сжало хладной рукой.
Оставшийся в живых осьминог пожирал собрата. Он клювом ампутировал одну из «рук» жертвы у самого основания и всасывал в себя: дюйм за дюймом она исчезала в его хитиновой пасти. Когда он окончил жуткую трапезу, осьминога сотрясла
