С тоской девушка смотрела на то, что лежало за пределами остроконечных ворот, на земли, принадлежавшие Славе Божьей, там, снаружи, пребывали темные желания и вековая ненависть, верования, которые, подобно маринаду, пропитывали всё и вся. Местные жители не выбирали, во что им верить, они наследовали верования от родителей, вдыхали их с рождения вместе с частичками железной пыли. Уж их борьба была самой настоящей.
Она прищурилась, заметив какое–то движение у самых ворот. Вообще–то Тёрн несла дозор. Многовато народу для посленотия. У ворот стояли молодые парни, которые выглядели чересчур прилично для Пустоши. С помощью карманного бинокля девушка изучила их и под длинными плащами заметила предательски выглядывающую белую ткань. Белый — цвет Неподкупных.
Она скользнула сквозь окно в свою комнату на чердаке, сбежала вниз по металлической винтовой лестнице пятиэтажной квартиры–башни. Мимо шкафов на пятом этаже, спален на четвертом, остановилась на третьем, где находились кабинеты. Резко постучала в литую железную дверь. Послышались шаги, и через секунду в открывшейся щели показался глаз Майи.
— У ворот отряд Неподкупных, — казала Тёрн.
Внутри испуганно вскрикнула женщина. Мать Тёрн повернулась к ней и на ломаном местном языке сказала:
— Не беспокоить себя. Мы сделаем безопасно уйти. Потом снова обратилась к дочери: — Убедись, что нижняя дверь закрыта. Если они придут, мы их задержим.
Тёрн скатилась вниз по лестнице, как ураган, пронеслась мимо жилых комнат на кухню к двери, ведущей на улицу. Она видела, как соседи убирают вывески, скатывают навесы. Грохотали металлические жаровни, которые хозяева закатывали внутрь забегаловок. Толпа, занимавшая обычно все пространство от тротуара до тротуара, вдруг исчезла. Вскоре над улицей повисла тишина, словно перед надвигающимся штормом. А затем Тёрн услышала приближающиеся ритмичные песнопения, словно раскаты грома перед грозой. Она затворила дверь и закрыла ее на замок.
Спустилась Майя со взъерошенными, спутанными пружинками прекрасных золотистых волос.
— Ты ее вывела? — спросила Тёрн.
Майя кивнула. Одним из плюсов их квартиры был потайной выход, через который Майя могла выпроваживать своих клиентов в случае необходимости, как сейчас.
На этой планете, как и на предыдущих восьми, Майя зарабатывала на жизнь профессией, связанной с огромным риском: она предоставляла репродуктивные услуги. Все планеты были разными, но оказалось, что на всех женщины хотели лишь одного — того, что запрещено. Их желания отличались, конечно, в зависимости от планеты. Здесь, на Славе Божьей, они хотели детей. Майя бойко занималась контрабандой, поставляя семенную жидкость и эмбрионы женщинам, которые хотели забеременеть, но так, чтобы их бесплодные мужья не догадались, как им это удалось.
Песнопения стали громче, резкие мужские голоса слились в унисон. Женщины выглянули из окна кухни. Вскоре на улице появились молодые мужчины в белом, идущие рядами и марширующие в ногу. Армия праведников поравнялась с дверью, затем прошла мимо. Тёрн и Майя радостно переглянулись и обменялись тайным рукопожатием на мизинчиках. Они избежали расправы, в очередной раз.
Тёрн открыла дверь и посмотрела в спину марширующим. За ними бежали дети, и Майя сказала:
— Иди посмотри, что они собираются делать.
Неподкупные прошли мимо нескольких потенциальных целей: банка, магазина музыкальных инструментов, новостного агентства, секс–шопа. Они не остановились, пока не дошли до сквера, который находился в центре перекрестка. Затем фаланга выстроилась напротив школы. С военной точностью они выбили окна школы, затем запалили самодельные бомбы с зажигательной смесью и забросили их внутрь. Подождали, пока разгорится огонь, а затем хором вскрикнули и зашагали обратно к воротам по другой дороге.
Не успели они уйти, как с ревом примчалась пожарная команда Протектората, чтобы погасить огонь. Тёрн знала, что они это делают не из–за уважения к школе или жителям Пустоши, властям до них не было дела, пусть хоть все скопом сгорят, просто пожар в городе, построенном под куполом, распространяется везде. Даже людям, живущим во дворцах, пришлось бы нюхать запах дыма и отмывать копоть, если бы огонь быстро не погасили.
Поджог был таким же плевком в лицо Протектората, как и в лица жителей Пустоши.
Тёрн немного подождала, чтобы убедиться, что пожар не распространяется, и пошла домой. Там за кухонным столом вместе с Майей сидели три женщины. Двух Тёрн знала и раньше. Их звали Кларити и Бик, межзвездные странницы, которые пересекались с Тёрн и ее матерью на двух предыдущих планетах. Когда они встретились в первый раз, женщины были еще беспомощными студентками, во второй — опытными путешественницами. Чуть старше среднего возраста и при этом самые здравомыслящие люди, которых только встречала Тёрн. Ей приходилось видеть, как они справлялись с бунтом и изгнанием с помощью искрометного чувства юмора и канистры чая.
Вот и сейчас их чайник наполнял кухню ароматом дымка, поэтому Тёрн выудила из кухонной мойки свою кружку. Майя спросила:
— И что там делали Неподкупные?
— Школу жгли, — ответила Тёрн таким тоном, словно видела подобное каждый день.
Она взглянула на третью гостью, незнакомку. Женщина еще, похоже, испытывала временной шок, а значит, лишь недавно переместилась по световому лучу на Славу Божью с другой планеты. Она все еще переживала то мучительное состояние, когда просыпаешься через десять–двадцать лет после того, как вздохнул в последний раз.
— Анник, это Тёрн, дочь Майи, — сказала Кларити. Из двух подруг она была наиболее говорливой и энергичной, а Бик — молчаливой и надежной.
— Привет, — отозвалась Тёрн. — Добро пожаловать в место Творения.
— Почему они сожгли школу? — спросила Анник, явно расстроенная событием. У нее были бледные глаза и нежные, мягкие черты.
Тут она явно долго не продержится, решила для себя Тёрн.
— Потому что это рассадник вырождения, — ответила она. Фразу она слышала от Хантера, нынешнего приятеля матери.
— Что случилось с планетой? — спросила Анник. — Когда я улетала, она находилась в изоляции, но еще не была настолько реакционной.
Остальные сочувственно поохали, потому что каждой из сидящих пришлось испытать нечто подобное. Перемещение по световому лучу — самый быстрый способ транспортировки во Вселенной, но даже скорость света имеет свои границы. Жизнь на планетах менялась за время путешествия, и не всегда к лучшему.
— Таково оно, пустошное счастье, — обреченно
