Корсон отогнал эту тревожную мысль и огляделся. Посреди огромной поляны был выжжен круг в несколько сот метров диаметром, по его краям солдаты вбивали колья и соединяли их блестящими проводами. Охранная сигнализация? Нет, вряд ли. Люди, тянувшие провода, были одеты в тяжелые защитные комбинезоны. Скорее, это и будет линия обороны. С виду примитивная, но весьма опасная для противника.
Половину защищенного круга занимало около сотни палаток. Корсон поискал глазами ту, что побольше, с флагом или вымпелом, но не нашел. Командный пункт Верана ничем не отличался от палаток солдат.
Пройдя еще немного, Корсон ощутил под ногами глухую вибрацию. Видимо, здесь строили подземные убежища. Что ни говори, Веран свое дело знал.
На другом конце поляны Корсон насчитал двадцать семь гиппронов. Судя по числу палаток, в лагере было около шестисот человек. Если с эпохи Корсона звание полковника сохранило свое значение, то в начале кампании под командой Верана находилось от десяти до ста тысяч солдат. Да, в Эргистаэле была хорошая бойня! Шестьсот двадцать третий Его Величества Птара Мерфийского кавалерийский полк почти полностью уничтожен. Верану потребовались сверхчеловеческая решимость и невероятное самообладание, чтобы навести порядок среди уцелевших, заставить их строить этот лагерь и действовать так, словно ничего страшного не произошло. К тому же полковник не в меру честолюбив — чтобы не сказать самонадеян, — если думает о продолжении этой войны.
Он позволил Корсону осмотреть оборонительные сооружения — это многое говорит о его характере. Как и то, что он хочет завербовать миллион человек для пополнения своей поредевшей армии. Блеф? Не исключено. Или у него есть возможности, о которых Корсон и не подозревает? И тут в голову пришел простой вопрос — даже странно, что он не задавался им раньше. С кем сражался Веран в Эргистаэле?
12
Гиппроны не были стреножены. Они стояли так неподвижно, что издали их можно было принять за стволы диковинных деревьев: шесть огромных лап с шестью пальцами на каждой напоминали разметавшиеся корни. В окружающих туловище глазах пробегали туманные огоньки. Время от времени один из гиппронов издавал жалобное мычание, другие отвечали ему довольным похрюкиваньем. Ну жвачные и только… Ничего общего со свирепым хищником, с которым Корсон имел дело перед взрывом на корабле. Бока животных прорезали глубокие шрамы от упряжи, словно следы топора на коре деревьев.
Интересно, как на них ездят? Куда здесь можно приладить седло? Сколько человек может везти один гиппрон? Подсказка скрывалась в словах Верана: ему требовался миллион человек и двести тысяч гиппронов. Значит, на одном гиппроне умещаются пятеро солдат со своим снаряжением. А какую роль играли эти животные в бою? Корсон с самого начала решил, что они заменяли танки. Со своей подвижностью и врожденной свирепостью эти чудовища должны творить чудеса в сражениях. А способность предвидеть ближайшее будущее и перемещаться на несколько секунд во времени делает их практически неуязвимыми. Но гиппроны, которых Корсон видел в лагере, совсем не выглядели свирепыми и кровожадными. К тому же он готов был поклясться, что в них нет и капли разума — не то что у дикой Бестии, бродившей сейчас по джунглям в поисках подходящего места, чтобы произвести на свет потомство!
Использование в войне животных как средства передвижения было знакомо Корсону. Когда Земля воевала с Урией, он встречал на планетах-союзницах, где шли бои, варваров, ездивших верхом на ящерах, птерозаврах или гигантских пауках. Но все же он привык к механизированной армии. У Верана его удивило соседство самой современной техники и ездовых животных. Что же это за поле боя — Эргистаэл? Он никак не мог представить его себе. Если планеты похожи на свои названия, то эта, должно быть, ощетинилась остроконечными скалами, блестящими, как сталь. Но может быть, это зеленая, залитая солнцем долина… Только не на Урии, на какой-то другой планете. Ведь ни Флория ван Нейль, ни Антонелла и словом не обмолвились, что где-то, пусть даже на другом материке, идет война. Наоборот, обе утверждали, что Урия давно забыла, что это такое.
Нет, сражение, в котором Веран потерял почти весь свой полк, произошло не здесь. Полковник собрал остатки своих людей, погрузил на космический корабль и отправился искать планету, где можно было бы зализать раны. Случайно наткнулся на Урию, высадился здесь, а корабль отправил обратно на орбиту.
Но ведь…
Бой только что закончился. Когда появился Корсон, солдаты еще не успели ни умыться, ни переодеться. Все были грязные, оборванные и измотанные. Даже если Эргистаэл где-то совсем близко, даже если корабль Верана шел на предельной скорости, межпланетный перелет все равно занял бы несколько часов, а то и дней. Корсон попытался припомнить, в какой звездной системе расположена Урия. Спутников у нее не было. В систему входили еще две планеты, но эти газообразные гиганты не могли служить полем битвы, по крайней мере для людей. Плотность звезд в этой части галактики невелика, и, значит, Эргастаэл находится на расстоянии как минимум шести световых лет от Урии. А скорее всего, гораздо дальше. Неужели космический корабль может преодолеть такое расстояние за несколько минут? Бред. И все-таки…
Корсон — единственный человек из мира, исчезнувшего шесть тысячелетий назад. Сколько же открытий было сделано За шестьдесят веков? Уже то, что он увидел в Диото, намного превосходило его фантазии. А ведь корабль, способный летать со скоростью, близкой к световой, не больший бред, чем общество с правительством, которое находится в будущем, или парящий в небе город.
Корсон смотрел на привычную походную суету, дарившую в лагере, и вдруг острое чувство ностальгии навалилось на него. Он никогда не испытывал любви к войне — она просто была его профессией, но теперь вдруг почувствовал себя как дома здесь, среди этих людей, занятых привычными солдатскими делами. Он долго разглядывал часового, расхаживавшего вокруг гиппронов с оружием в руках. Потом оглянулся на своего телохранителя. Ни того, ни другого, похоже, не волновали вселенские проблемы. В Эргистаэле они потеряли друзей, но ни один из них не был ни подавлен, ни расстроен. Еще два дня назад Корсон был таким же, как они. Подумать только, как два дня могут изменить человека…
Два дня и шесть тысячелетий. Нет, с горечью подумал Корсон, два дня, шесть тысячелетий и две женщины.
Он повернулся к своему телохранителю:
— Что, приятель, жарко пришлось в Эргистаэле?
Солдат ничего
