Воистину, чего не прочтешь в этой фантастике!
Вл. ГаковЖерар Клейн
БОГИ ВОЙНЫ
С неба сыплет злая манна,
Но в какой из дней, нежданно,
Все народы, как ни странно,
Жить в любви и мире станут?
Трам-тарам, тирим-там-там,
Месть нужна лишь мертвецам!
Старая французская песенка1
Бестия плакала, как ребенок. Нет, не от угрызений совести, хоть и убила три дюжины человек, а оттого, что оказалась так далеко от родной планеты. И кому как не Корсону было понять ее горе: ему самому потребовалось собрать всю свою волю, чтобы не расплакаться.
В непроглядной тьме он осторожно шарил вокруг себя руками, боясь пораниться о траву, которая, если верить Инструкции, должна быть острой, как бритва. Он нащупал клочок голой земли и лишь тогда медленно-медленно переместился вперед. Дальше начиналась трава — мягкая, как мех. Изумленный Корсон отдернул руку. Трава обязана быть жесткой и острой. Урия — враждебная, опасная планета. Вспомнить Инструкцию: мягкая трава обязательно скрывает ловушку. Урия ведет войну с Землей…
Но прежде всего надо узнать, обнаружили уже урианс Бестию и самого Джорджа Корсона. Ну Бестия-то способна дать им отпор. А вот Корсон — вряд ли. В двадцатый раз он прикидывал в уме: уриане видели, как корабль исчез в море огня и наверняка считают весь экипаж погибшим. До утра они ничего не предпримут, если джунгли Урии хотя бы наполовину так ужасны, как предупреждает Инструкция.
Снова и снова приходил Корсон к одному и тому же мрачному выводу. Три смертельные опасности угрожают ему: Бестия, туземцы и фауна Урии. Впрочем, делать все равно нечего и он решился встать — на четвереньках далеко не уйдешь. Правда, окажись он сейчас поблизости от Бестии, это стоило бы ему жизни. Корсон знал, в какой стороне находится Бестия, но не мог даже приблизительно определить разделявшее их расстояние. Ночь поглощала все звуки. Или их заглушал страх? Медленно, осторожно он поднялся, стараясь не касаться травы и листьев. Над головой спокойно светили звезды — далекие, но совсем не враждебные, похожие на те, что он столько раз видел с разных планет, разбросанных по всей Галактике. Усыпанный звездами небосвод почему-то немного успокоил его. Некогда на Земле люди давали имена созвездиям, считая их вечными и неизменными, а те оказались лишь случайными и непостоянными скоплениями звезд, меняющимися даже в зависимости от места наблюдения. Теперь земляне слишком многое знали о звездах — и больше не наделяли их божественной силой.
Положение отчаянное, но не безвыходное, подумал Корсон. Есть надежное оружие, правда оно уже почти разряжено. Как раз перед самой катастрофой он ел и пил, значит по крайней мере на несколько часов голод и жажда ему не угрожают. Ночь довольно прохладная — тем лучше, — не сморит сон. А главное он один уцелел из экипажа в тридцать семь человек — невероятное везение! — свободен, и при этом даже не ранен.
Плач Бестии стал громче, напомнив Корсону о проблеме номер один. Если бы в тот момент он не находился рядом с клеткой Бестии, то сейчас скорее всего плыл бы газовым облачком где-нибудь в урианских небесах. Но перед самым взрывом корабля он, как и требовало задание, пытался найти общий язык с этим чудовищем. А по ту сторону невидимой перегородки Бестия всматривалась в него шестью из своих восемнадцати глаз, расположенных вокруг того, что было принято именовать ее талией. Лишенные век глаза меняли цвет с определенной последовательностью и частотой — это был один из способов общения Бестий. Длинные пальцы с острыми когтями — по шесть на каждой из шести лап — ритмично постукивали по полу (еще один способ общения). Унылый монотонный вой вырывался изо рта, которого Корсон не мог видеть: чудовище было выше человека раза в три, к тому же рот окружала густая поросль — издалека ее можно было принять за волосы, но вблизи становилось ясно, что на самом деле это множество тончайших, прочных как сталь пружинок, способных распрямляться с невероятной быстротой; они служили Бестии щупальцами.
Корсон никогда не сомневался, что она наделена разумом. Впрочем, то же самое утверждала и Инструкция. Возможно, Бестия была даже умнее человека. Главная слабость вида, к которому принадлежала эта зверюга, состояла в том, «по он так и не додумался — или просто не пожелал этот сделать — до величайшего изобретения, обеспечившего могущество человеку и некоторым другим существам; он не знал общества. Инструкция напоминала, что случай этот не единственный. Даже на Земле задолго до галактической эры в океанах существовали разумные животные — крайние индивидуалисты, так и не создавшие собственной цивилизации. Назывались они дельфинами. Эти животные дорого заплатили за свою гордыню — вымерли все до единого. Впрочем, создание общества само по себе еще не гарантия выживания вида. Война между Землей и Урией, которой не видно конца — тому подтверждение.
Глаза, пальцы и голос Бестии за невидимой стеной силового поля говорили ему об одной и той же ясной и очевидной вещи, и тут Карсон понимал ее, даже не зная языка: «Я разделаюсь с тобой, как только смогу». Но Корсон никак не ожидал, что случай представится ей столь быстро. Он никогда бы не поверил, что генераторы корабля могли дать сбой. Нет, скорее всего, орбитальная оборона Урии все же засекла «Архимед» и открыла огонь. В ту ничтожную долю секунды, что потребовалась компьютерам для включения защитных экранов, энергетический потенциал клетки понизился, и Бестия с невероятной яростью ринулась в атаку. Пользуясь своей ограниченной известными пределами властью над пространством и временем, она выбросила часть окружавшего ее пространства далеко в космос, что и привело к катастрофе. Это было бы лучшим доказательством — если бы доказательства требовались — что никогда еще с начала войны с Урией Земля не располагала столь совершенным и неотразимым оружием.
Ни Корсон, ни Бестия не погибли при первом взрыве: ее защитила энергетическая клетка, его — такая же сфера, но поменьше, предусмотренная на случай внезапного нападения Бестии. Когда «Архимед» провалился в бурлящие глубины атмосферы Урии, в живых, вероятно, остались лишь Джордж Корсон и Бестия. Корсона спасла отличная реакция — он успел сблокировать свою сферу с клеткой чудовища. Когда до чернеющих внизу джунглей оставалось несколько сотен метров, Бестия испустила пронзительный вопль, и… сместилась на какую-то долю секунды во времени, увлекая за собой окружавшее ее пространство. Частью этого пространства оказался и Корсон. Вот так он и очутился на пару
