Оно не радовало кузнеца войны. У него появилось время подумать, ощутить весь позор поражения, разъедающий его гордость.
«Мератара» вырвалась из облачного слоя. Перед Калькатором предстала картина еще одного унижения, еще одной великой силы, истребляющей слабого. «Коса Шраваана» находилась под мощной атакой: вокруг ударного крейсера роились эскадрильи чужих истребителей. Звездная крепость беспрестанно выпускала стаи ракет. Пустотные щиты космолета непрерывно вспыхивали, окутывая его ореолом безысходности. Гневная отповедь пушек «Косы» озаряла тьму. Корабли зеленокожих гибли, ракеты взрывались, не достигнув цели.
Капли в океане. К ударному крейсеру мчалось столько орков, что они как будто заполнили все пространство между ним и луной. До гибели «Косы» оставались считанные минуты.
— Курс на «Палимод»! — велел кузнец войны пилоту Леронтусу.
Второй корабль, более удаленный от звездной крепости, еще держался. Ксеносы забавлялись, повергая крупную добычу по очереди.
Но не все они удовольствовались «Косой Шраваана». Три истребителя помчались наперерез «Мератаре». Их снаряды врезались в корпус транспорта. Вспыхнули тревожные руны, сигнализируя о многочисленных пробоинах. Калькатор заглушил вой улетучивающейся атмосферы своим яростным ревом. Пока Леронтус резко набирал высоту, кузнец войны схватился за рукояти систем вооружения.
Истребители развернулись для второго захода.
— Прямо на них! — скомандовал Калькатор.
— С радостью! — Пилот всецело разделял его гнев.
Кузнец войны выжидал, глядя, как Леронтус выводит «Громового ястреба» на встречный курс с орочьими машинами. Чужаки дали новый залп, но неверно рассчитали скорость сближения и не учли, что видимая площадь цели уменьшилась. Правда, несколько снарядов все равно нашло «Мератару». Калькатор игнорировал попадания. Он готов был удерживать части корпуса вместе силой воли, если потребуется.
Машины ксеносов сбились в кучу, маневрируя в попытках найти лучший угол атаки на жертву.
Железный Воин выпалил из всех фронтальных установок. Одноименное с «Громовым ястребом» орудие, тяжелые болтеры и лазерные пушки поразили центральный истребитель. Тот буквально испарился. Огненная волна накрыла двух других противников, их пилоты ошиблись на расхождении и столкнулись.
Прорвавшись через тучу обломков, «Мератара» ринулась к «Палимоду».
Уцелевшие десантные корабли следовали туда же. Калькатор быстро подсчитывал итоги разгрома. Сколько «Громовых ястребов» сначала полетело к «Косе Шраваана»? Сколько погибло, не успев добраться до ударных крейсеров? Сколько лишних машин рискнет принять на борт Аттонакс? Придется ли ему вообще выбирать?
«Нас осадили, — подумал кузнец войны, — и наши крепости пали».
Осознание жестокой реальности пробудило в нем свирепую жажду насилия. Окажись рядом серв, Калькатор разорвал бы смертного на куски, только бы увидеть кровь.
Час «Косы Шраваана» пробил, когда «Мератара» подлетала к другому ударному крейсеру. Кузнец войны не видел смертельного удара — тот пришелся в правый борт космолета, обращенный к луне. Пустота вспыхнула ослепительной белизной, которая стиснула мидель «Косы» подобно кулаку из солнц. Нос и корма начали двигаться независимо друг от друга. Потом сияние потускнело, сменившись кольцом отдельных взрывов. Между передней и задней частями корабля возник разлом. Постепенно снижаясь, нос неторопливо и грациозно отдалился от кормы. Пустотные щиты угасли. На их месте возникли алые полосы огня; словно жилы с зараженной кровью, они расчертили передний фрагмент «Косы», падающий к поверхности Клостры.
Взрыв реактора нанес пустоте вторую рану, источающую свет. Чудовищная ударная волна очистила ближнюю область космоса от чужих кораблей. Этот предсмертный крик собрата подарил «Палимоду» еще немного времени. Кузнец войны рискнул понадеяться, что какую-то долю великой роты удастся вывезти из системы. Поражение не будет абсолютным.
Затем он увидел, как нос «Косы Шраваана» разгорается факелом в плотных слоях атмосферы, и словно бы услышал хохот орков — даже здесь.
«Палимод» уже прогревал двигатели, когда «Мератара» состыковалась с ним. Аттонакс скомандовал старт. Пока ударный крейсер мчался к точке Мандевиля, Калькатор поднялся на мостик и подошел к Железному Воину на командном троне. Кивнув ему, Аттонакс освободил сиденье.
— Корабль твой, кузнец войны, — сказал он.
«Надолго ли?» — подумалось Калькатору. В них попали первые ракеты, все только начиналось. Впрочем, хвостовые щиты держались крепко, и «Палимод» набирал скорость.
— Взять курс на систему Остром, — велел он.
Не выйдет, — сообщил Аттонакс. — Она тоже потеряна.
— Что?!
Поэтому мы и вернулись. — Черты боевого брата напоминали мозаику из металла и плоти. Железо заменило куски мяса, выдранные после мутаций. Сложно было понять, что выражает лицо Аттонакса, за исключением явного и полного ожесточения. — Мы отступали.
— Нас и там атаковали орки?
— Нет. Черные Храмовники.
Великая рота попала меж двух огней. Войска Калька-тора лишились своих владений. Кузнец войны скривился.
— Веди нас к точке и прыгай, — скомандовал он.
— Куда?
Калькатор ответил не сразу. Глядя на экраны стратегиума, он анализировал поступающие отчеты о повреждениях и рассчитывал, сколько еще выдержит крейсер. Там же прокручивались списки потерь — армия кузнеца войны продолжала таять.
Палуба задрожала — пустотные щиты отказывали под ракетными ударами. Антенны сенсориума засекли орочьи торпедоносцы за кормой. Приближалась точка Мандевиля.
— Целостность корабля… — начал Аттонакс.
— Вполне приемлема, — закончил Калькатор. — Пока мы дышим, сможем прыгнуть.
Другой Железный Воин кивнул. Если «Палимоду» суждено погибнуть, то не на глазах у зеленокожих.
Настал момент перехода. Корчащийся варп заполнил главный окулюс. Ударный крейсер понесся сквозь ничто в никуда.
— Навигатору потребуется пункт назначения, — сказал Аттонакс.
— Я понимаю. — Кузнец войны пристально смотрел в свирепую бурю сталкивающихся небытностей и когтистых возможностей. — Мы не можем сражаться с ними обоими, — произнес он.
Повисло долгое молчание. Наконец Аттонакс переспросил:
— Что ты сказал?
— Мы не можем сражаться с ними обоими.
Глава 13
Терра — Императорский ДворецИз гостиной в покоях Юскины Тулл открывался вид на Поля Крылатой Победы: туда выходило бронированное окно, целиком заменявшее одну стену. Комната при этом была самой просторной в апартаментах спикера, занимавших половину верхнего этажа Фаросской башни. Размеры жилья не означали, что Тулл потакает своим слабостям. Гобелены на противоположной стене также висели здесь не для украшения. Эту коллекцию работ, собранных со всего Империума, обновляли ежедневно. Необходимый обряд; аналогично поступали и с мебелью. Здесь всегда находились большой обеденный стол и места для двенадцати персон, но сами предметы обстановки менялись.
Иногда Юскина лично выбирала очередную композицию, иногда предоставляла это сервам. Значение имела только показная роскошь. Любой гость видел, как состоятельны имперские торговцы, как далеко проникают корабли хартистов. Гости, приходящие неоднократно, всякий раз оказывались в новой обстановке и считали коммерсантов еще богаче. Чем важнее были визитеры, тем чаще они появлялись здесь и тем сильнее их ошеломляло нескончаемое бравирование доходами.
Тулл понимала, что символичное так же важно, как реальное. Символичное даже определяло реальное. В умелых руках оно становилось оружием. Кое-кто из других Верховных лордов тоже осознавал этот принцип. Месринг точно воспринимал его, но экклезиарх не отличался широким кругозором. Он видел лишь значимость икон и святынь
