Для Виенанд эти пятнадцать минут ходьбы стали демонстрацией ее уверенности в себе. Инквизитор объявляла множеству наблюдателей, что не сомневается: она доберется до ворот невредимой. Ренденштайн ступала в шаге позади нее, держа руки по швам и развернув ладони. Поскольку даже невооруженную телохранительницу могли счесть угрозой, ей приходилось вести себя как можно безобиднее.
— Я понимаю, тебе непросто, — обратилась к ней Виенанд на середине пути.
— Мне не нравится беспомощность. Так я не смогу защитить тебя здесь.
— Это единственное место, где мне не нужна защита.
Ренденштайн недоверчиво хмыкнула.
— Я не лгу, — успокоила ее инквизитор. — Если бы с нами что-то могло случиться, оно уже произошло бы.
— Ну, теперь мне намного легче.
— Я серьезно. Мы успешно прибыли сюда, и у нас есть неплохая возможность исполнить задуманное.
Телохранительница не ответила. Оглянувшись через плечо, Виенанд увидела, что подруга задумалась.
Впереди нависали над дорогой главные врата Крепости. Стена с ними исчезала во мраке пещеры в обоих направлениях. Тяжелые двери, с виду из одного лишь кованого железа, символизировали мощь и скрытность Инквизиции. В действительности эти листы крепились на адамантиевую основу. Шов между створками рассекал пополам огромную розетту, доходившую до верха десятиметровых ворот.
Не было никакого практического смысла создавать их такими внушительными, такими монументальными. Никто не видел этих дверей, кроме самих инквизиторов и редких арестантов, одинаково исключительных и злополучных: всех узников, прошедших здесь, казнили после того, как они утрачивали полезность. Полярную крепость не только не брали штурмом, ее ни разу ни осаждали, но твердыня была готова ко всему. Сам ее облик указывал врагу на бессмысленность атаки и напоминал об уважении, коего заслуживали слуги Императора внутри.
У основания розетты стояла одинокая фигура. Мужчина был облачен в полный парадный доспех: поверх панцирной керамитовой брони он носил черно-багряный плащ, лента тех же цветов пересекала его грудь от левого плеча до ножен клинка. Его кираса и наплечники золотились обережными символами, как и кобура плазменного пистолета.
— Приветствую, кастелян Кобер, — сказала Представитель.
— Инквизитор Виенанд, — кивнул он; его поза, выражение лица, тон и слова были нейтральными.
Виенанд заранее предполагала, что Хенрик Кобер станет для нее главной преградой. Он не запретит Представителю войти, но может пресечь все ее попытки достичь цели.
Пост кастеляна передавался сменщику ежегодно или после смерти занимавшего его инквизитора. Это официальное лицо не имело формального главенства над коллегами, в его полномочия входила только охрана Крепости. Отсюда, впрочем, проистекала немалая административная власть, а значит, и опосредованное влияние. Непрерывная ротация не позволяла исполнителям обязанностей кастеляна набрать слишком много личного могущества; преемник всегда исправлял положение. Но срок Хенрика еще не истек, и он мог помешать Виенанд.
Она решила немедленно перейти к делу. На последнем этапе странствия инквизитор услышала речь Тулл и поняла, что времени для ухищрений не осталось.
— У меня будут с вами проблемы? — спросила Виенанд.
— Ваше поведение вызвало серьезные вопросы.
— Но обвинения не выдвигались, — утвердительно произнесла она, подметив, что Кобер не ответил прямо.
— Пока нет, — признал кастелян, после чего добавил: — Инквизитор ван дер Декарт мертв, инквизитор Махтаннин убит. Совершено покушение на жизнь инквизитора Веритуса.
— И на мою, — напомнила Виенанд. Ее поразила новость об Асприоне; судя по всему, за работу взялся Вангорич. — Я никого не обвиняю, — продолжила она. — Меня не интересуют бесцельные схватки. И если вы считаете, что я организовывала заказные убийства по дороге сюда, то крайне сильно мне льстите.
— Мне не кажется, что они совершались по вашему приказу. Я думаю, что эти смерти имеют к вам отношение.
— Если я повинна в них и нарушила закон, то отвечу за свои прегрешения. Но официального обвинения нет и меня не лишали чина. События развиваются стремительно, мы обязаны реагировать на них. Или вы хотите, чтобы Инквизиция безнадежно увязла во внутренних интригах, как Верховные лорды?
— Мне известно, что происходит вокруг. А вы осознаете причины для беспокойства инквизитора Веритуса? Неверный ход сейчас может погубить Империум.
— Согласна. Именно поэтому я здесь. Вы знаете, какая сегодня стратегическая обстановка на Терре? Теперь, если позволите, кастелян, я войду. Мне нужно заняться делом.
— Вы много на себя берете, — заметил Хенрик, однако шагнул в сторону.
— Иначе никак.
Виенанд двинулась вперед, Ренденштайн последовала за ней. Встроенные ауспик-модули, подтвердив личность и ранг Представителя, дали команду открыть ворота.
При возведении Крепости Инквизиции использовались пещеры под южной полярной шапкой, но не только они. База в обычных подземельях, соединенных туннелями, не подошла бы такой организации по статусу, поэтому строители вырыли колоссальные каверны, порой превосходящие по размерам гранд-крейсер. Внутри поднялись стены, шпили и башни, высочайшие из которых пронзили континентальную кору. С поверхности они выглядели как одна из горных цепей, покрытых ледниками. Некоторые здания и в самом деле располагались внутри выдолбленных пиков, другие ни в чем не уступали настоящим вершинам. В цитадели — тюрьме и бронированном кулаке, надежном убежище и лабиринте — соединялись секретность и могущество, облачившиеся в одежды из металла и камня.
За дверями начинался короткий и широкий сводчатый коридор, ведущий к громадному круглому залу с куполообразной крышей. Помещение, разделенное на десять ярусов, служило отправной точкой для главных переходов в каждую секцию Крепости. По ряду туннелей следовали легкие магнитопланы. Из центра купола на визитеров испытующе смотрел серебряный череп. От него исходили радиальные лучи, символизирующие всеведение, а на крышу выводился пикт-поток неба над бастионом Инквизиции. Зрителю казалось, что он стоит снаружи, на виду у пустоты, беззащитный пред взором Императора.
На всех уровнях виднелись инквизиторы, служители и сервиторы. Многие коллеги Виенанд останавливались, чтобы изучить вновь прибывших с балконов. Кое-кто кивал, прочие шагали дальше. Особенно тесно было на пятом ярусе, где толпа следовала в направлении Железного Дозора.
Сзади послышались шаги Кобера. Женщины дождались его, и Представитель указала на заполненный пятый уровень:
— Похоже, они там из-за меня.
— Вы понимаете, что должно произойти дальше, — кивнул Хенрик.
— Я бы сама потребовала заседания.
— В вашем благородстве, инквизитор Виенанд, я никогда не сомневался.
— Спасибо. — Взглядом она приказала Ренденштайн молчать.
— Разрешите?.. — произнес кастелян, переводя разговор на твердую почву формальностей.
Представитель ответила легким кивком, и Кобер повел их вперед.
Все трое поднялись на пятый уровень по винтовой лестнице вдоль стен ротонды и заняли места в магнитоплане. Тот представлял собой череду стальных скамей, закрепленных на открытой платформе. Через час поезд прибыл в Железный Дозор, еще час ушел на то, чтобы добраться до входа в Камеру Стеллата[16]. Хенрик остановился у двери, пропуская Виенанд.
Камера Стеллата была чем-то вроде увеличенного Октагона, с полным набором подавляющих оберегов и глушителей псионического поля. Здесь собирались великие конклавы, но не только ради открытых дискуссий. Встречи также завершались — и нередко — порицаниями, наказаниями и казнями.
Форма зала подчеркивала равенство всех присутствующих. Его центр всегда пустовал, и внимание участников во время дебатов смещалось
