– Говорят, ты императорскую вазу приобрел? – услышал в телефоне его голос. Он любил провоцировать. – Почему не показал? Я бы купил, дал дорого. Что? Не было никакой вазы? Люди врут? Понятно. Ну, что есть хорошего? А то еду мимо, мог бы зайти.
«А чем черт не шутит?» – подумал я и рассказал о квартире на Загородном проспекте.
К Надежде Дмитриевне Игорь явился с фотоаппаратом, неторопливо перефотографировал мебель: общий вид, ножки, элементы декора и укатил, пообещав переговорить с компаньоном и позвонить. Вечером он сделал предложение: пятьсот тысяч рублей за десять предметов из карельской березы. По тогдашнему курсу это более семнадцати тысяч долларов. Предложение достойное, я передал его Надежде Дмитриевне, и она его приняла. Моя комиссия составила десять процентов от суммы сделки. Вывоз мебели наметили на ближайшую субботу.
Утром в назначенный день я, Игорь Александрович и его компаньон – молодой мужчина с двухнедельной щетиной, встретились во дворе дома на Загородном проспекте. Пожимая руку, мужчина представился: «Константин».
В то время, когда дюжие грузчики перетаскивали диван и шкафы в припаркованный у подъезда фургон, Игорь на правах покупателя провел Константина по квартире, Надежда Дмитриевна и я сопровождали их. Мебель из красного дерева Константина не впечатлила. «Поздняя, – резюмировал он, – а секретер интересный. Сколько стоит?» Надежда Дмитриевна замялась: «Не продается».
Пока Константин выпытывал у нее сведения о людях, живших здесь прежде, о том, как к ним попал тот или иной предмет, Игорь рассчитался со мной.
– Видишь, как хорошо получилось, – говорил он. – Все довольны! И хозяйка, и мы с Костей. Ты тоже не внакладе. Так что не забывай, будет что интересное – звони. Мне без разницы: фарфор, мебель. Деньги есть, куплю, с тобой поделюсь.
Несмотря на слова и то, что он распоряжался деньгами, некая зависимость Игоря от Константина чувствовалась, Константин был тут главный. Позже узнал: никакие они не компаньоны, Константин самостоятельная фигура – крупный игрок на рынке антикварной мебели. Игорь перепродал ему мой «адрес», прилично на этом заработав. Деньгами Константина он расплатился с Надеждой Дмитриевной и со мной. Вот мебель красного дерева Игорь покупал на свои. Козырным тузом был секретер, но продать его Надежда Дмитриевна не могла. Посоветовавшись со мной, она открыла Игорю тайну, призналась, что, когда приезжали на похороны тети, не подобрав ключа, взломали секретер. Тайник искали всей семьей, трогали дощечки, надавливали, пытались сдвинуть в сторону – бесполезно.
– Через год, отчаявшись, пригласила Геннадия Федоровича. Он не помог. Я не продам секретер, пока не найду тайник.
В глазах Надежды Дмитриевны светилась надежда: «Вы человек опытный, вы знаете, как это сделать. Покажите, пожалуйста».
Игорь Александрович скептически выслушал ее рассказ и, как в свое время я, постучал по деревяшке.
– Это доска. Сомневаюсь, что он здесь есть.
Он говорил неторопливо, аргументированно, каждой фразой убеждая, что тайника здесь нет и быть не может. По отрешенному виду Надежды Дмитриевны было понятно: она его не воспринимала. И чем усерднее он доказывал, тем сильнее сомневалась. Она нам не верила! С каждым словом укрепляясь во мнении: «Они знают, где тайник, но не хотят говорить».
Недоверие меня оскорбляет, особенно необоснованное. Готов тут же порвать с человеком, в ком оно зародилось, тратить силы, доказывая обратное, бесполезно. Но оставить Надежду Дмитриевну, измученную четырехлетними поисками, не мог. С детских лет она хранила воспоминание о тайнике, поделилась им с мужем, дочерью и внучкой. Каждый из них в меру воображения рисовал спрятанные там сокровища, каждый в свое время побывал в этой комнате, стоял перед секретером, выдвигал заветный ящик, просовывал руку, пытаясь нащупать тайную пружину, и раздосадованный отходил. Бесплодные поиски утомили Надежду Дмитриевну. Мне кажется, ее уже не интересовало содержимое тайника, Бог с ним, ей нужен был сам тайник – потайной ящик. Она была обязана его найти, чтобы доказать всем, а в первую очередь себе, что она не выжившая из ума старуха, а ее воспоминание – не вымысел и не бред. Покой и уверенность хранились на дне тайника, иначе – страдания и сомнения до конца жизни.
– Игорь, а что если распилить? Ущерба внешнему виду никакого, а Надежда Дмитриевна успокоится, – предложил я. – Купите секретер с перепиленной дощечкой?
– Конечно, куплю, – согласился он. – Ее несложно поменять.
Надежда Дмитриевна оживилась.
На следующий день Игорь привез краснодеревщика, мы оставили его с хозяйкой, сами отправились обедать. Когда вернулись, секретер был разобран, дощечка, где предположительно находился тайник, перепилена в нескольких местах, мастер неторопливо складывал инструменты, Надежда Дмитриевна отрешенно сидела в стороне, у ног валялся веник. Беспощадная реальность боролась в ней с детскими воспоминаниями и не могла победить.
– Раз тайника нет, готов заплатить… – и Игорь озвучил цену.
В гнетущей тишине его слова прозвучали цинично и безжалостно. Надежда Дмитриевна отрицательно покачала головой. Сославшись на отсутствие супруга, она отказалась продать предмет своих мучений.
Игорь купил мебель при условии, что секретер она продаст только ему. Надежда Дмитриевна обещала. В качестве комиссии мне достался книжный шкаф красного дерева и витрина французской работы. Квартира на Загородном проспекте опустела, лишь в одной из комнат стоял секретер с накладками из золоченой бронзы и подвязанной полотенцем крышкой.
Надежда Дмитриевна приехала через месяц и объявила цену, мы с Игорем пошатнулись. Складывалось впечатление, что в нее вошла цена, предложенная Игорем, стоимость ненайденных сокровищ, а главное – цена четырехлетних поисков, страданий и разочарований самой хозяйки. Она не продавала секретер, она покупала покой.
В результате он не достался никому: ни Игорю, ни Константину, которого по ее просьбе я привозил позже.
– Повезу в Москву, – объявила она, когда в последнюю нашу встречу поинтересовался, что она собирается с ним делать. – Продолжу поиски там…
19 мая 2012 года под заголовком «Продавец прошлого» в газете «Невское время» вышел фоторепортаж Александра Гальперина, пояснительный текст написала Наталья Хмелик. На развороте шесть фотографий, на центральной – мой кабинет, на столе вещи из квартиры на Загородном проспекте, в руках – лампада из кобальтового стекла. На другом снимке Светлана Дунаева демонстрирует боты и галоши, в которых щеголяли ленинградцы в пятидесятые годы, невозмутимая Люба Зайцева на третьем – пакует металлический чайник. Надежды Дмитриевны на снимках нет, но есть супруг – Андрей Константинович, который якобы передает
