Знаю, что некоторые владельцы антикварных магазинов пробовали с ними бороться. Слышал об одной женщине, которая, когда ее навещали «крутящиеся», наблюдала за ними из-за угла и, стоило кому-то заинтересоваться предметом, вылетала из-за укрытия, спешила наперерез, заявляя: «Это не продается!». На следующий день предмет появлялся вновь, но по более высокой цене.
Со временем выучил их сленг. Предметы, смастаченные «под старину», называли «новодел», «новодуй» или «новокрас». Собранные из нескольких частей, пусть даже старых, – «сборка» или «конструктор». Изготавливать и то и другое – «фуфлить». Среди «крутящихся» гуляла шутка: «Хорошее фуфло, считай натура».
Произведения фирмы Фаберже именовались – «фабер»; продукция фабрик Кузнецова – «кузнец»; изделия Императорского фарфорового завода – «император».
Общее название икон – «доска», икона на неподготовленной доске – «щепа». Древние иконы – «школьницы», поздние – «академка». Между «школьницами» и «академкой» широкий пласт «монастырей» и «деревни». Изображение Богородицы – «Мамка», Иисуса Христа – «Спас» или «Спасик», предстоящие – «столбы», икона «Всех скорбящих радость» – «скорбяшка». Николай Чудотворец или Никола зимний – «Никола в шапке», Никола вешний или летний – «Никола без шапки». Орден Ленина – «лысый», орден «Знак почета» – «ложка». Царские червонцы – «рыжики».
От них наслушался антикварных баек, например, об одном «крутящемся», который в середине восьмидесятых давал в газете объявление: «Куплю пианино». Отъезжающие в Израиль, Европу и Штаты, глотали наживку и приглашали его, «пускали козла в огород». Надо ли говорить, что за время своей деятельности он не купил ни одного инструмента, а исключительно картины, ювелирные украшения, столовое серебро, бронзу и мебель. Скопив состояние, он отправился следом за своими клиентами. Теперь тоскует на Манхеттене.
Или байка иного рода. Принесли в магазин икону в киоте. Мамка как Мамка, десятку стоит. Приемщик говорит: «Трёху дам». Владельцы обрадовались, а ему от их радости поплохело. «Много дал, – думает, – они бы и за две отдали, а то и за тысячу». И принялся вскрывать киот, стараясь найти на иконе изъян, чтобы сбить цену. Открыл стеклянную дверцу, вынул рамку, извлек икону и обомлел – изнутри дно киота уложено рыжиками – на клейстере держатся. Приемщик рта не успел раскрыть, как те схватили киот, икону и в дверь, даже не поблагодарили. После того дня, говорят, у него открылась язва желудка.
В отличие от меня, привязанного к месту, «крутящиеся» свободно перемещались по городу, за день обходили и объезжали десятки магазинов, видели товар, сличали цены. Знание цен – величайшая тайна, ею они никогда не делились. Даже если вещь не была им нужна, цену редко кто называл. Пожмут плечами: «Не знаем, решай сам».
На первых порах выручало, что они не только у меня покупали, но и сдавали мне на комиссию вещи, приобретенные у других. Цены за свой товар назначали сами, и это помогало ориентироваться. Затем подобрал к ним ключи. Попадется предмет, вижу – старый, понимаю – дорогой, но насколько – вопрос. Показываю одному из «крутящихся». «Сколько стоит?» – спрашивает. Называю цифру с потолка, но большую. «Что?! – возмущается он. – Я такое за пять тысяч продать не могу». Стоп. Цена в кармане. Иду дальше. «Это же “император”», – говорю, если речь идет о фарфоре, или «школьница», когда об иконе. «Какой “император” «Какая “школьница”?. Частный завод». Или: «“Монастырь”. У “императора”, знаешь…» – и начинается урок антиквароведенья, сиди и мотай на ус. К приходу следующего я уже вооружен, с ним обсуждаем предмет на равных. Но тщеславие не терпит равенства, и второй добавляет к моим знаниям еще два-три аргумента.
«Крутящиеся» имели обширные связи и отработанные схемы движения предметов вверх, к «конечному покупателю». Конечный покупатель – это «священная корова», мешок с деньгами, его скрывали, ему потакали, его берегли, он платил максимальную цену.
Здесь, как в спорте: детский тренер – занимается со всеми детьми подряд; юношеский – из «всех подряд» выбирает лучших; из «лучших» два или три перейдут к тренеру мастеров. Тренер высшей квалификации – тот, кого показывают по телевизору – из «двух-трех» выберет одного и сделает чемпионом. Так же здесь: чем выше «крутящийся» стоял на иерархической лестнице, тем уже его интересы. Я, как детский тренер, занимался всем подряд. Коллекционирует, например, олигарх агитационный фарфор двадцатых годов или статуэтки Паоло Трубецкого, мне до него, даже если предмет у меня на столе, не добраться. Приходится прибегать к услугам посредников. Естественно, по дороге к конечному покупателю стоимость предмета многократно возрастала.
Над «крутящимися» не висел Дамоклов меч арендной платы. Выхватят у меня предмет и выжимают из него по максимуму. Им важна цена, мне – оборот. Товарооборот для магазина, что кровь для человека, остановится – не оживить. Постоянно лавирую между сдатчиками и покупателями, одни хотят продать как можно дороже, другие – купить как можно дешевле. Душой я с первыми, но потребность в наличных заставляет идти навстречу вторым.
Бизнес в России для «безлошадных», не имеющих в собственности помещения – бег на месте: вроде бы поднимаешь колени, работаешь локтями, а продвижения нет. Десятого числа каждого месяца является кугишная корова и сжевывает капусту, собранную по листочку. С первого дня набрать аренду – подвиг.
Мне рассказывали про антиквара, который торчал на работе с утра до вечера, не знал выходных и отпуска, даже с насморком тащился в лавочку, сидел, закутавшись в шарф. Когда его спрашивали: «Почему не идешь домой?», отвечал: «А вдруг Айвазовского принесут?». Я подобной тактики не придерживаюсь, но в отпуск более чем на две недели не ухожу и не потому, что боюсь пропустить Айвазовского, а потому, что, возвратившись, вывожу магазин из финансового штопора, в который он входит из-за отсутствия новых поступлений, а следовательно, продаж, месяц, а то и два. Продлись отдых чуть дольше, и перевести магазин в горизонтальный полет без привлечения дополнительных средств будет невозможно.
В отличие от меня, «крутящиеся» не нуждались в помощниках. Мне же без них не обойтись. Из десяти работников несостоявшегося «Центра комиссионной торговли» в новое помещение переехали трое; подменяя друг друга, они обеспечивали сквозной график работы. Если в 2002-м заработная плата продавца составляла четыре тысячи рублей, что соответствовало ста тридцати долларам, то к концу десятилетия она подросла до двадцати тысяч – шестисот пятидесяти долларов. Аккумулировать
