Какие «старые зОпасы», кто «не дОвал», было непонятно, но правдивая интонация, тон голоса, расположение, которое испытывал покупатель, резонировали с его настроением, и люди «велись», случалось, покупали.
К полтиннику за рекламу добавился полтинник за замещение продавцов. К тому времени я еженедельно выплачивал ей зарплату в размере пятисот рублей, к ней добавились премии за проданный товар. Со временем она стала полноценным членом коллектива, замещает ушедших на обед, работает целый день, когда кто-то болеет или уходит в отпуск. Девочки, в свою очередь, забирают стирать ее вещи, угощают домашней стряпней. Заботу об Асе проявляют и некоторые жители Коломны, несут кофты, джемпера, обувь. Но Ася берет не у всех, до щепетильности брезгливая, она может принять подношение, но распорядится по-своему: продаст, передарит, даже выбросит, последнее относится к продуктам питания. На деньги ее брезгливость не распространяется, она принимает от всех и в любом количестве. Пищу – только из рук Светланы Дунаевой, изредка Любы Зайцевой.
Я понял это не сразу. Как-то в 2004 или 2005 году, обустраивая дочери комнату, купил новенькую кровать, от старой остался чистенький матрасик – девичий. Зная, что Ася спит на поролоне, постеленном на бетонный пол, решил подарить матрас ей и, довольный, притащил его в магазин. Та, обхватив подарок руками и многократно повторяя «СпОсибО», утащила в норку, спрятала между дверей запасного выхода. А на третий день, приехав поутру, обнаружил на полу все тот же кусок поролона.
– ПрОдОла! Не твое делО! Ты пОдарил, спОсибО. Вещь мОя, что хОчу, то и делаю.
Я зарекся делать ей подарки, но через несколько лет попался вторично, она подкатила ко мне с притворной улыбкой.
– Геннадьич, – как всегда нараспев начала она, – у Сашеньки такие хОрОшенькие куртОчки. СкОрО зима, мне хОдить не в чем, пОгОвОри с ней, мОжет, Она пОдарит мне Одну.
Ребенок был недоволен, но прислушался к доводам отца и выделил куртку с металлическими заклепками и молниями, предупредив: «Не подойдет, верни обратно». На этих условиях вручил куртку Асе. Как могла подойти молодежная куртка престарелому эльфу? Я увидел это сразу, но Ася, закрыв ее от меня телом, заявила: «Буду нОсить». Два или три раза интересовался, цел ли подарок, и она демонстрировала его свернутым и сложенным в полиэтиленовый пакет, но стоило забыться – и куртка исчезла. На мою запоздалую реакцию Ася не прореагировала, прихлебывая из литровой банки заваренную полынь – ее новое увлечение, равнодушно наблюдала за мной глазами лисицы, только что совершившей набег на крестьянский двор и вдоволь наевшейся курятины: «Кричи, кричи, дядя! ОпОздал! От твоих воплей с меня не убудет». Кикимора, ну, что с нее взять.
С момента ограбления прошло более десяти лет, я рассчитался с людьми, чьи вещи были похищены или пришли в негодность в ту злосчастную ночь; окна со стороны двора заложил кирпичом, изнутри обшил оргалитом и разместил на них иконы и картины небольшого формата. Ася, если верить ей, по ночам бдит, беседует с Яхве. «Если кто пОлезет, – грозится она, – смету урОганом». Не зря же она молится «Юпитеру, братьям Борею и Зефиру».
Пора бы о случившемся забыть, но не отпускает чувство вины перед женой и дочерью.
Первый раз попытку отблагодарить супругу за рождение дочери предпринял в год ее появления на свет, оставив на приобретение ювелирных украшений семьсот долларов. Ничего достойного этой суммы она не нашла, да и не искала, время было нищенское, ассортимент скудный. Ее беспечность обернулась для меня благом, я воспользовался ими, создавая производство детской одежды. Вторичную попытку предпринял в две тысячи третьем, заказав ювелиру гарнитур: кольцо и серьги. Оксана пожелала модный тогда дизайн – «светофор», когда на площадке компонуют камни разных цветов и размеров. Вместе с подарками родителей мой хранился в шкатулке, которую, уезжая в августе 2004 года в Москву, спрятал в сейф магазина. Так мне казалось надежней, чем хранить в съемной квартире с фанерной дверью. Видимых повреждений на сейфе не обнаружил, но шкатулка исчезла, отсутствовала и купленная у Ивана Сотникова икона. Магазин открылся седьмого апреля, в «Благовещенье», я почитал этот праздник и приобрел у него образ Пречистой Девы греческого письма с намереньем сделать икону как бы престольной. Отреставрированная, она хранилась в сейфе в ожидании достойного киота.
Похищенного в ту ночь: двухнедельной выручки из кассы, иконы «Благовещенье», украшений Оксаны, наручных часов и ювелирных изделий, бронзовых канделябров, серебряных приборов, рюмок, подстаканников и портсигаров, а также электрорубанков, дрелей и перфораторов – следствию обнаружить не удалось. На вопрос Светланы Дунаевой, куда же все делось, следователь, ведший дело, заявил: «Мы же не знаем, а вдруг у них сообщники были. Они через окно им вещи передали. Те, когда милиция подъехала, убежали, а эти попались».
Мальчишек судили. Детдомовские получили условное наказание, а шалопай – реальное. Судью, как и Светлану, интересовало: «Куда делись вещи?». Перед тем как удалиться писать приговор, он спросил меня: «Настаиваете на продлении следствия? Ущерб-то значительный…». Я отказался. «Не буди лихо, пока тихо, – советовал юрист, с которым перед этим консультировался. – Что с воза упало, то пропало. Были бы кости, а мясо нарастет». Мудрые у русского народа пословицы.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/
